На крыльях магии - Андрэ Нортон Страница 13

— Пошли, копуша! — крикнула ей Нельга. — Так ты ни одной овцы не поймаешь!

Леатрис пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.

— Мама всегда заставляет меня ходить медленно, — ответила она, запыхавшись, но улыбаясь. — Прости!

Солнце жгло ее непокрытую голову, пот лился по незащищенному лицу, которое от этого чесалось. Леатрис вытерла его шейным платком и снова принялась догонять девушек. Они кричали друг другу, и она тоже попыталась крикнуть. Голос ее пронесся над холмами, и ей показалось, что его услышат аж на Соколином утесе! Леатрис представила, что ее слышит мать, и внутренне поморщилась. Леди не кричат! Приличная девушка всегда говорит негромко и вежливо.

— Черт побери! — громко вздохнула Леатрис.

Нельга подождала ее.

— Ты здорова? — забеспокоилась она. Леатрис кивнула, она снова начала задыхаться.

— Просто кое о чем подумала, — объяснила она. — О том, что сейчас дома.

Нельга протянула ей кожаный сосуд с водой.

— Попей. — И они снова побежали. Нельга вертела веревкой с петлей на конце, которой ловят отбившихся овец, и бросала на кусты и на все, что можно поймать. Она показала Леатрис, как это делать, но руки девушки еще должны были этому научиться. Они обе рассмеялись. — Пошли, погоняем овец, — предложила Нельга и показала, как свистом подзывать сторожевых собак. Леатрис была обрадована и поражена.

— Свистящие девушки и каркающие куры, — про себя процитировала она свою мать и вызывающе закончила: — Но им веселее, чем курам и девушкам из курятника!

К концу дня все устали, и, когда наконец развели костер и принялись поджаривать на прутьях вяленое мясо и хлеб, Нельга спросила:

— Слишком выбилась из сил для песни?

Леатрис прикусила губу.

— Я не знаю ваших песен, — призналась она. — Могу спеть свои. Но вы не поймете.

Старшая девушка сказала:

— Спой. Я переведу. Моя мать — торговец. — Леатрис узнала в ней внучку Элтеи, ткачихи. Только не могла вспомнить, как зовут эту девушку. Леатрис начала петь, чуть смущенно, старинную балладу о любви, побеждающей звездные расстояния. Внучка Элтеи негромко переводила, превратив любовь в дружбу, прерванную семейной ссорой. Леатрис, не слишком уверенная в своих знаниях нового языка, не стала поправлять.

Нельга усмехнулась.

— А не спеть ли нам «Четыре фальконера спустились с утеса»? — Остальные девушки с энтузиазмом согласились, и Нельга запела.

Леатрис слушала, вначале недоумевая, потом решив, что слух ее обманывает, потом шокированная и потрясенная так, что словами не выразишь. Она видела самцов животных на ферме, видела, как животные спариваются. Слышала, как парни хвастают и говорят совершенно немыслимые вещи. Но такое? С мамой был бы удар, если бы она узнала!

Но мама не услышит из этого ни слова, тетя Нориэль тоже, вообще никто из взрослых.

Внучка Элтеи подтолкнула Нельгу.

— Не думаю, чтобы она была посвящена, — прошептала она, когда песня кончилась.

— Должна быть, — возразила Нельга. — Она старше своей сестры, а Осеберг была посвящена — мне кажется. Во всяком случае она кое-что знает. Леатрис! Ты была посвящена?

— Посвящена? — неожиданно чего-то испугавшись, Леатрис переводила глаза с одной на другую. — Я девушка, — прошептала она дрожащим голосом. И незаметно положила руку на нож, который дала ей Дориэль.

— Это мы знаем, — ответила старшая девушка, Нидорис — Леатрис неожиданно вспомнила ее имя. — Но ты еще ребенок?

— У тебя были месячные? — пояснила Нельга.

— О да! Уже почти год! Мама все время приставала к отцу, чтобы он нашел мне мужа, прежде чем я стану старой девой, — ответила Леатрис, покраснев.

Поленья в костре трещали, одно раскололось. Нидорис пошевелила угли длинной палкой и подбросила дров.

— Но ты не была у жрицы и тебе не рассказывали то, что должна знать девушка, — заметила она. — Или была?

Нидорис негромко присвистнула.

— Бедняжка! Ну, что ж! Как только вернемся, пойдешь к госпоже Бирке. Она тебя всему научит, так что следующее посещение фальконеров тебя не испугает.

Теперь Леатрис дрожала всем телом, словно от холода.

— Посещение фальконеров, — испугалась она.

— Так мы получаем дочерей. Но если не хочешь, можешь не ходить, — успокаивающим тоном добавила Нидорис. — Хотя у нас все хотят детей, так что рано или поздно все идут. Вот увидишь.

— Осеберг не похож на фальконера, — послышался с противоположной стороны костра голос Бритис. Девушка вытащила свой прут и попробовала мясо. — Ой! Горячо! Он хороший, как сестра-подруга, но думаю, что его тоже не учили, что делать.

Леатрис в ужасе смотрела на подругу, которую считала такой хорошей. Она и Осеберг… она… она сделала… они с Осебергом сделали… Леатрис чувствовала, как горит у нее лицо. Она пыталась вообразить, что они сделали. Пыталась представить себе мягкую, похожую на щенка Бритис в образе нахальной девки, которая предлагает себя мужчинам. Закрыла рот, а потом спросила:

— Вы с Осебергом обручились?

— Ты хочешь спросить, договорились ли мы дружить? — с веселым смехом переспросила Бритис. — Что-то вроде этого. Мы договорились быть лучшими подругами, но он не может проводить со мной ночи, потому что… прости, Леатрис. Твоя мать… — Она замолчала.

Леатрис пыталась представить себе, как Хуана разрешает Осебергу и его нареченной спать вместе под одной крышей, и не смогла. Попыталась представить, как Осеберг знакомит мать с Бритис как со своей невестой, и потрясенно поняла, что ее мать тоже сталкивается здесь с трудностями.

— Если у тебя хорошее приданое, — предположила дочь Хуаны, — мама не станет возражать. А твоя семья согласится на ваш брак?

Бритис некоторое время молча ела мясо, поднялся ветер.

— Не обижайся, Леатрис. Моей матери нравится Осеберг, а тетя Нориэль — одна из ее лучших подруг. Но у нее сейчас неприятности в семье из-за другой женщины-пришелицы, и все считают… ну, я хочу сказать, что никто не хочет ссориться с твоей матерью.

Леатрис в отчаянии поняла, что у ее матери сложилась репутация самой большой склочницы, и кивнула. «Как в балладе, которую она только что пела», — жалобно подумала она, и ее мама в роли леди Капелы. Ну, ладно! Тогда она сама должна быть… принцессой Лаурой! Она наклонилась, приблизив лицо к костру.

— Послушай, Бритис, — прошептала она. — Мы что-нибудь придумаем. Ладно?

— Конечно, сестра, — согласилась Бритис.

Они пожали друг другу руки над огнем, спели еще одну песню, грубоватую, но не оскорбительную, и свернулись на своих постелях поближе друг к другу и к огню, потому что началась осень и стало холодно.