Я иду искать - Макс Фрай Страница 13

Ох.

До меня только теперь дошло, что может быть и такая постановка вопроса. На эти грабли я видимо обречён наступать вечно. Что само по себе невелика беда, да вот только по лбу они обычно бьют не меня, а окружающих.

Ну, то есть. Когда какому-нибудь человеку удаётся меня заинтересовать — а это, будем честны, совсем несложно — я с удовольствием провожу с ним время, болтаю, не закрывая рта, поднимаю настроение, помогаю, чем могу, если вдруг понадобится. А распрощавшись, преспокойно живу дальше, в полной уверенности, что если вдруг снова понадоблюсь, новый приятель сам меня найдёт. Ну или просто случайно попадётся мне на глаза, как это сегодня сделала Айса. И тогда я, конечно, обрадуюсь — искренне, от всего сердца. И даже не стану спрашивать, какого чёрта мы так долго не виделись, потому что, по моим ощущениям, вообще всё, что со мной случилось, было совсем недавно. Максимум — позавчера.

Звучит неплохо, но при этом шансы, что я сам вспомню о чьём-то существовании, стремятся к нулю. У меня вместительное сердце, но к нему прилагается рассеянное внимание, помноженное на крайне непростую и интересную жизнь.

Но поди объясни это сейчас Айсе, которая когда-то имела все основания ждать, что я буду и дальше интересоваться их делами. В некотором смысле, я сам это обещал — не словами, но поведением: заинтересованностью, сердечным участием, настроением, интонацией. Можно сказать, всем своим существом.

И, получается, обманул. Хоть и не нарочно.

Вот интересно, как теперь это всё сформулировать, избежав честного, но такого обидного признания: «Извини, я о вас забыл».

— Я просто старался не быть слишком назойливым, — наконец сказал я.

— В каком смысле? — опешила Айса.

— Ну всё-таки я вам не друг-приятель, а государственный чиновник, проводивший следствие по вашему делу. Не хотел, чтобы у вас создалось впечатление, будто я пытаюсь контролировать ваше поведение в изгнании. Решил, если что-нибудь стрясётся, вы сами со мной свяжетесь. Мне казалось, это так очевидно, что и обсуждать не требуется. А получается, всё-таки надо было обсудить.

— Да, — сухо согласилась Айса. — Не помешало бы. Мы, видите ли, тоже старались не быть назойливыми. Стеснялись вас беспокоить. Не хотели навязываться. Ждали, что вы сами как-нибудь дадите знать, что к вам можно приставать с разговорами. Как-то подтвердите, что мы теперь действительно друзья. Но не дождались. Это было очень обидно, сэр Макс. Хотя мы, конечно, сами дураки, даже спорить не стану. Но сержусь почему-то всё равно на вас. И сейчас тоже. И наверное буду сердиться всегда. Даже не знаю, что вы теперь должны сказать, чтобы я перестала.

— Мне тоже ничего в голову не приходит, — признал я. — Так что ладно, сердись дальше.

— Спасибо, — невесело усмехнулась она. — Не каждый день получаешь официальное разрешение сердиться. А теперь мне действительно пора на службу. Совещание по поводу изменения таможенных правил с Чангайей начнётся уже через четверть часа; моё присутствие там совершенно бесполезно, но обязательно. Если у вас возникнут дополнительные вопросы в связи с сегодняшним инцидентом, найти меня будет несложно. Домашние адреса всех служащих Канцелярии Забот о Делах Мира являются информацией, открытой для государственных чиновников… не помню, начиная с какого ранга, но для вас это, конечно же, не проблема. Да и Безмолвную речь никто не отменял.

— Не отменял, — согласился я.

И потом долго смотрел ей вслед, придумывая, что бы такого утешительного сказать на прощание. Не придумал, конечно. Что тут придумаешь. Некоторые ошибки исправить просто невозможно, будь ты хоть тысячу раз могущественный колдун.

* * *

Когда я увидел сэра Джуффина Халли, у меня сердце ушло в пятки. И это оно ещё вполне достойно себя повело, могло бы и разорваться с перепугу. Некоторые основания для этого у моего бедного сердца были: шеф Тайного Сыска не просто вышел, а натурально вылетел из своего кабинета в пустой зал Общей Работы, порог которого я только что переступил. Глаза его сияли, как маяки в безлунную ночь, губы изгибались в бесшабашной улыбке, а отточенный долгими годами постоянного употребления облик солидного пожилого джентльмена рассыпался ко всем чертям буквально у меня на глазах. То есть, выдать его за студента-старшекурсника пока ещё было бы непросто, но к тому явно шло.

Зная Джуффина не первый год, я сразу подумал, что конец Мира не за горами. Предотвратить его наверняка всё ещё можно, но только ценой каких-нибудь отвратительно тяжких усилий. Например, оказавшись на обратной стороне Сердца Мира и слопав обитающую там хтоническую тварь — живьём, за один присест и без острого соуса, это обязательное условие. Поэтому шеф решил пригласить меня на дружеский обед, возражения не принимаются, отправляемся прямо сейчас, только к мадам Жижинде за вилками по дороге зайдём.

Не то чтобы я всегда до такой степени готов к худшему. То есть, положа руку на сердце, я и правда всегда готов, но сейчас дело было не в этом. Просто я совершенно точно знаю, что так резко поднять настроение сэру Джуффину Халли может только совершенно неразрешимая проблема. А с этим делом у нас в последнее время как-то не очень. Слишком хорошо стали жить.

Ну ничего, теперь-то небось попляшем.

— Что с тобой, сэр Макс? — удивлённо спросил Джуффин. — Судя по выражению твоего лица, конец Мира явно не за горами.

— Только судя по выражению моего лица? То есть, других оснований так думать у тебя нет?

— А должны быть? — нахмурился он.

— Надеюсь, что не должны. Просто я увидел, как ты сияешь, и сразу подумал…

— А, теперь ясно. Ты застал меня в приподнятом настроении и решил, что всему конец. А я заметил, как тебя перекосило, и сделал аналогичные выводы. Какие мы однако тонкие, проницательные физиономисты! Главное, никому не разболтай. Засмеют.

— То есть, на самом деле, у нас случилась не катастрофа, а просто какая-нибудь смешная ерунда в твоём вкусе? — спросил я. — Типа свержения правящей династии или триумфального возвращения воскресшего Магистра Нуфлина из Харумбы? Говори сразу, за кого радоваться, за Короля или за сэра Шурфа? Им обоим давным-давно пора отдохнуть.

— Обойдёшься. Этим двоим пока ничего не светит. Но разнообразия ради ты можешь попробовать порадоваться за меня.

— Ладно, попробую. Необычное, должно быть, переживание. Только уточни, по какому именно поводу радоваться? У меня, ты знаешь, конкретный ум. К абстрактному ликованию он совершенно не приспособлен.

— Передай своему конкретному уму, что я собрался на свидание, — сказал Джуффин. И с неподдельным интересом уставился на меня, ожидая реакции.

На его месте я бы тоже уставился. По свидетельствам очевидцев, выражение моего лица в моменты полного офонарения совершенно неописуемо. Жаль, я сам никогда не видел.

— Ничего себе, — наконец сказал я. — Ну, как скажешь, свидание, так свидание. Только не признавайся вот прямо сейчас, что ты тоже живой человек. С сердцем и прочими трепетными потрохами. К такому потрясению мне надо как следует подготовиться. Сэр Шурф, помнится, говорил, что если делать специальные дыхательные упражнения на протяжении сорока лет, можно обрести подлинную невозмутимость. И я ему верю: за сорок лет ежедневного насилия над собственным организмом действительно можно так задолбаться, что все остальные проблемы станут уже до лампочки.