Эрагон. Брисингр - Кристофер Паолини Страница 13

— Не сжимай меня так крепко, — проворчал Эрагон.

— Извини, — сказал Роран. И слегка отпустил руку.

Дальнейшие переговоры стали совершенно бесполезными, ибо Сафпира, достигнув максимальной высоты, снова со свистом взмахнула крыльями и взмыла еще выше. С каждым подобным «прыжком» они оказывались все ближе к легким перистым облачкам, плывшим высоко над землей.

Когда Сапфира резко свернула к Хелгринду, Эрагон глянул налево и обнаружил, что отсюда хорошо виден широкий простор озера Леона, находившегося в нескольких милях от их лагеря. Над водой висела плотная пелена серого, призрачного утреннего тумана, просвеченного лучами зари, и казалось, что над водой кто-то зажег бесовские огни. Эрагон попытался разглядеть дальний берег озера, но даже со своим ястребиным зрением не сумел это сделать; не сумел он увидеть и южные отроги Спайна у них за спиной, о чем в душе пожалел. Он так давно не видел этих гор его детства!

На севере виднелась Драс-Леона — груда неких геометрических фигур, громоздившихся на фоне стены тумана, подступавшего с запада. Одно из наиболее крупных зданий Эрагон узнал: это был тот самый храм, где на него напали раззаки; его ребристый шпиль возвышался над городом, точно острие копья.

И где-то внизу, на проносившейся мимо земле находились — Эрагон это знал точно — останки того лагеря, где раззаки смертельно ранили Брома. И он на мгновение позволил гневу и той тоске, что снедала его душу с того печального дня, а также — мучительным воспоминаниям, связанным со зверским убийством Гэрроу и сожжением их фермы, полностью завладеть его душой, ибо все это лишь придавало ему мужества, будя страстное желание, нет, даже страстную мечту встретиться с раззаками в честном бою.

«Эрагон, — сказала ему Сапфира, — сегодня нам не нужно сдерживать себя и скрывать свои мысли друг от друга, верно?»

«Верно, если только на поле брани не появится еще один маг».

Сноп солнечных лучей возник над горизонтом, ибо солнце наконец взошло, и мгновенно вся мрачная местность внизу вспыхнула всеми цветами радуги: туман превратился в ослепительно-белую вуаль, вода стала ярко-синей, земляной вал и каменная стена, окружавшая центральную часть Драс-Леоны, оказались тускло-желтого оттенка, деревья вспыхнули всеми оттенками зеленого, а земля — местные красноземы — пурпурным и оранжевым. Хелгринд, однако же, остался точно таким, как всегда: черным.

Эта огромная каменная гора или скала быстро увеличивалась, ибо они мчались прямо к ней. Даже воздух вокруг нее, казалось, способен был ошеломить любого.

Резко нырнув вниз, к подножию Хелгринда, Сапфира так круто повернула влево, что Эрагон и Роран, наверное, свалились бы с нее, если бы благоразумно не привязали ноги к стременам. Дракониха мигом облетела ту, похожую на фартук каменистую осыпь и жуткий алтарь, где жрецы Хелгринда отправляли страшный обряд. Ветер, попадая Эрагону под шлем во время крутых виражей Сапфиры, так свистел, что чуть не оглушил его.

— Ну что? — крикнул Роран, которому, видно, было плоховато.

— Те рабы у алтаря исчезли!

И Эрагона вновь вдавило в седло, ибо Сапфира, резко набрав высоту, стала по спирали облетать верхнюю часть Хелгринда, пытаясь отыскать вход в логово раззаков.

«Даже дырки, в которую древесная крыса могла бы пролезть, я тут не вижу!» — сердито сообщила она и, сбавив скорость, почти повисла в воздухе над перемычкой, соединявшей третью, самую низкую из четырех вершин с неким выступом на соседней вершине, находившимся чуть выше. Зубчатые стены крепости-горы отражали гулкое хлопанье драконьих крыльев, и это эхо в итоге не превратилось в неумолчный гром. У Эрагона от ветра так слезились глаза, что он почти ничего не видел.

Сеть странных белых жилок пронизывала нагромождения камней и мощные опоры колонн — это иней выступил сквозь трещины в сплошной скальной породе. А более ничто не нарушало мрачного великолепия этих черных, как чернила, исхлестанных ветрами крепостных стен. Ни одного деревца не росло меж этих скал, ни одного кустика, ни одной травинки; там не было даже лишайников; даже орлы не осмеливались гнездиться на полуразрушенных выступах этой чудовищной твердыни. Полностью соответствуя своему названию, Хелгринд был вратами смерти и, точно в плащ, был одет в острые, как бритва, как зубья пилы, складки и эскарпы, утесы и выступы; он высился над равниной, точно костлявый призрак, восставший из ада, чтобы уничтожить все вокруг.

Направив свои мысли в глубь цитадели, Эрагон подтвердил для себя одно: двое людей наверняка заключены в темницы Хелгринда, но никакого присутствия тех рабов, которых вчера принесли в жертву у алтаря, он там не почувствовал, а также, к своему огорчению, не смог определить и местонахождение раззаков и летхрблака. «Если их здесь нет, то где же они?» — думал он. Вновь мысленно обследовав внутренность Хелгринда, он обнаружил нечто, ранее ускользнувшее от его внимания: один-единственный цветок, горечавку, которая цвела не более чем в пятидесяти шагах от них там, где по всему должна была бы быть неприступная, непроницаемая голая скала. Но как же она получает достаточно света, чтобы жить и цвести?

На его вопрос ответила Сапфира. Приземлившись, как на насест, на осыпающийся острый выступ чуть правее цветка, она чуть не потеряла равновесие и даже захлопала крыльями, чтобы удержаться на выступе. И тут краешек ее могучего крыла вместо того, чтобы просто скользнуть по незыблемой стене Хелгринда, вдруг словно утонул в скале — стал невидимым, а потом снова появился.

«Сапфира, ты видела?!»

«Естественно».

Наклонившись вперед, Сапфира сунулась мордой в сторону этой загадочной скалы, затем застыла на расстоянии пары дюймов от ее поверхности, словно ожидая подвоха или ловушки, и полезла дальше. Чешуя за чешуей ее голова и шея, казалось, погружаются в глубины Хелгринда, и в итоге Эрагону стали видны только основание ее шеи, торс и крылья.

«Да это же просто иллюзия!» — воскликнула Сапфира.

Одним мощным прыжком она поднялась с выступа и просунула все свое тело вслед за головой куда-то внутрь. Эрагону пришлось собрать все свое мужество, чтобы не закрыть лицо руками в безнадежной попытке защитить себя, когда покрытый трещинами утес вдруг устремился им навстречу.

А уже через мгновение он обнаружил перед собой сводчатые стены огромной пещеры, освещенной проникающими туда лучами утреннего солнца. Чешуя Сапфиры, отражая эти лучи, отбрасывала на скальную породу тысячи дрожащих и мечущихся голубоватых отблесков. Сколько Эрагон ни вертелся во все стороны, он так и не смог обнаружить позади никакой стены — только широкий вход в пещеру и прекрасный вид на равнину внизу, открывавшийся с этой высоты.

Эрагон хмыкнул и поморщился. Ему было даже немного стыдно. Ведь ему и в голову не пришло, что Гальбаторикс вполне мог скрыть логово раззаков с помощью магии. «Вот дурак! — ругал он себя. — Такой простой загадки разгадать не сумел!» Ведь то, что он так недооценил простой прием Гальбаторикса, вполне могло привести их всех к гибели.

Роран выругался и сказал: