Мятежное сердце - Мойра Янг Страница 13

— Слушай меня! — настойчиво говорит он. — Что потом случится, мне неведомо. Знаю только, что ты им нужна, Саба. Ты нужна Лу и Эмми. И другим людям тоже. Не бойся. Будь сильной. И никогда не сдавайся, слышишь? Никогда. Что бы ни случилось.

Я не свожу с него испуганных глаз.

— Я не сдамся, Па, — обещаю я. — Не отступлю.

— Молодец, — говорит Па.

А потом его убили. Тонтоны. Убили моего Па и забрали Лу. Остались только призраки.

* * *

Проснувшись, Лу сразу вскакивает, проверяет, как нога у Смелого, и с ходу объявляет, что пора двигаться дальше.

Мы молча собираем вещи. Навьючиваем лошадей. Напряжение висит в воздухе, вот-вот взорвется. Лу отчего-то жутко злой. Томми не поднимает головы, чтобы не попасть под горячую руку. Эмми смотрит на меня большими глазами. Что такое на Лу накатило?

— Саба, где твой лук? — спрашивает Лу, как будто невзначай.

Вот оно что. Он знает. Смотрю на Эмми поверх спины Гермеса. Она чуть заметно качает головой. Не рассказывала. Сколько ему известно? Ладно, отговорюсь как-нибудь.

— Сломался, — отвечаю я.

— Да ну, — говорит Лу.

Я старательно пристраиваю на место уздечку.

— Наверное, я опять ходила во сне, — говорю. — Упала где-нибудь, и лук сломался.

— Эмми, — окликает Лу. — Можешь что-нибудь об этом сказать?

— Нет. — Эмми густо краснеет.

— А может, так: Саба сломала свой лук нарочно. А ты спрятала обломки под камнем. И вы обе решили морочить мне голову. Да?

— Ну ладно, — сдаюсь я. — Ты пошел за нами и все видел. Хватит об этом.

— Нет уж, — говорит Лу. — Черт побери, Саба, ты сломала свой лук! Это было во сне? Только не ври!

— Во сне, — вру я.

— Вранье, — говорит Лу. — Я всегда знаю, когда ты врешь. Зачем ты это сделала?

Я молчу.

— Что стоишь, как столб? Отвечай, черт побери! — орет Лу. — Почему ты сломала свой чертов лук?

Лошади шарахаются и ржут. Лу смотрит на меня, его взгляд потемнел от беспокойства и… Что-то еще в глазах брата. Страх. Нельзя на него еще больше забот взваливать. А если скажу про Эпону, он решит, что я умом тронулась. Неправда. Я не сумасшедшая. Она в самом деле здесь была.

— Я ходила во сне, — говорю я упрямо.

— Я всего лишь хочу, чтобы у нас была дружная семья, — вздыхает Лу. — Хочу добиться для нас лучшей жизни, чем та, какую нам дал Па. А ты думаешь только о себе и… Не знаю, что у тебя там в голове творится. Я, кажется, теперь вообще тебя не понимаю. Ладно. Черт с ним. Все равно ты из этого лука больше не стреляешь. Мы с Томмо одни охотимся.

Все садятся в седла. Нерон вспархивает ко мне на плечо.

— Ты с каждым днем все больше похожа на Па, — говорит Лу.

— Как это?

— Сама догадайся.

Лу бьет пятками Смелого в бока и мчится прочь. Томмо за ним. Эмми смотрит на меня. Лицо у нее как у встревоженной старушки. Потом скачет вслед за ними.

Со мной остаются только Гермес и Нерон.

Все больше похожа на Па. Я и правда в него пошла — темные волосы, карие глаза, но Лу не об этом говорил. Он намекает, что я схожу с ума. Точь-в-точь как Па. Наш беспомощный отец. Смерть забрала его разум. Смерть Ма. Наша Ма сделала последний вздох в ту минуту, как Эмми сделала первый. Па остался с искалеченной душой и безнадежно повредился рассудком. Чем дальше, тем хуже.

Я не такая, как Па! Совсем не такая!

Пожалуйста.

Пусть я не буду, как Па.

* * *

Кто-то следует за мной по пятам. С самого утра это чувствую. А сейчас уже за полдень.

Можно обернуться и посмотреть. Да я и оборачивалась, тысячу раз. Никак не могу перестать. И каждый раз вижу только сосновую рощу, где был наш лагерь.

И все-таки. Воздух за спиной какой-то тяжелый. Словно кем-то занят.

Затылком чувствую, там что-то есть. Аж мурашки по коже. Просто мне этого чего-то не видно.

Пока.

* * *

Теперь я еще и слышу. Сухой стук копыт. Сзади кто-то едет верхом. Не спешит. Держится поблизости от меня. Для компании.

Меня пробирает озноб. Руки вдруг замерзли. Хотя жара такая, что воздух дрожит и мерцает. Я натягиваю шиму поглубже.

Надо все-таки посмотреть.

Задерживаю дыхание. Оборачиваюсь.

Чуть позади по земле бежит тень. Черная, будто ее вырезали из ночного неба. Лошадь. И всадник.

Сердце колотится о ребра. Призраки днем не появляются. Поскорее отвожу глаза. Гермес фыркает и задирает голову. Беспокоится. А ведь он не из пугливых. Нажимаю пятками ему в бока. Конь ускоряет ход. И стук копыт за спиной становится чаще. Снова оглядываюсь.

Черная тень не отстает.

Знакомые очертания, поворот головы. Сколько раз она ехала вот так со мной, живая, и я ее видела, когда оглядывалась через плечо. Она улыбалась или шутила, подбадривала меня.

Эпона.

Натягиваю поводья. Всадница-тень останавливается тоже. Смотрю на свои руки. Они мелко дрожат.

— Эпона, что ты хочешь от меня? — спрашиваю.

Тишина. Только Нерон летает кругами и каркает. Неужели тоже видит?

Мало было сломать лук. Я должна заплатить за то, что сделала. Иначе она от меня не отстанет. Так и будет ходить по пятам, пока я сама не подставлю ей горло и не начну умолять, чтобы она меня прикончила, За отнятую жизнь надо платить по полной цене.

— Почему я жива, а тебя больше нет?

Звякает призрачная уздечка. Гермес шарахается в сторону, косит глазом. Я крепче сжимаю поводья.

— Скажи, что мне надо сделать, — прошу я. — Пожалуйста, скажи.

Меня трясет. Я замерзла до мозга костей. Медленно, до чего же медленно поворачиваю голову.

Эпона исчезла.

* * *

Уже два дня Эпона едет за мной. И не только она. Появились другие.

Эти не на лошадях. Пешие. Прячутся. Только краем глаза можно заметить, как что-то мелькнет и скроется за валуном или деревом. Иногда светлое, иногда темное. Слышен топот ног. Смех. Они будто играют.

Разглядеть не получается. Слишком быстро они двигаются.

Я знаю, кто они. Это Хелен и другие девчонки из Города Надежды. Те, с кем я дралась в Клетке. Те, кого я победила. А я побеждала всех.

Меня называют Ангелом Смерти. Я не проиграла ни одного боя.

Если три раза проиграешь, тебе не жить. Отправят на прогон.

Из толпы тянутся жадные руки, сбивают с ног, рвут на куски. Я отворачивалась, только уши не закроешь. И все это оставалось во мне. Звуки, запахи, прикосновения и вкус. Все мои противницы стали частью меня. Я — страх в их глазах, их жажда жизни, запах смерти на их коже.