Полдень сегодняшней ночи - Дмитрий Володихин Страница 13

10 июня, вечер

Подмосковный рабочий поселок Электрозавод приобрел свое нынешнее трындящее имя в конце тридцатых, незадолго до войны. Прежде это была деревенька Спасская на двадцать пять дворов. В 1892 году Алеша Кречетов, смолоду ушедший из родных мест со скандалом, привел в Спасскую приказчиков, инженеров, мастеровых. Оказалось, вышел в большие люди по чайной торговле. Младшей сестре, уже было смирившейся со спокойной судьбой вечной девицы, купец даровал приданое, а на окраине деревеньки выстроил большую церковь красного кирпича. Храм возвели в русском стиле, под византийско-московские древности, как любил государь Александр III. Говорят, работал ученик столичного архитектора Тона, того самого, что возвел Большой Кремлевский дворец. Спасская церковь вышла чудо как хороша: может быть, чуть тяжеловата, неуклюжа, но и народ в этих местах оказался под стать ей – все больше здоровяки, безо всякого городского изящества; так что местные храму очень даже сочувствовали, дескать «Крепкая церква, стоит крепко». А сколько на церковных стенах украшений из точеного кирпича! Здесь – башенка с затеями, там – узорный наличник, а вон еще кокошники, кокошники! Собственно, по храму-то и стали называть деревеньку Спасской, прежде была она Сысоевой, бог весть, почему. Церковь оказалась слишком большой для деревеньки, но сюда стали ходить на службы со всей округи, а проезжие сворачивали с большака, чтобы полюбоваться ею. Правда, земский врач Ипполит Кириллов, обойдя церковное здание, принялся ругаться: мрачное де, а что в русском стиле, то и стиль вышел без настоящего чувства, а так, псевдо… Зато столичный художник, знаменитый уже в ту пору Аполлинарий Чернецов, специально приехал ради Спасского храма, ходил-ходил, смотрел, махал руками, улыбался, долго молился внутри, да и всем знакомым рассказал, какой молодец этот Тонов ученик, как точно место выбрал, на холме, у реки, как душа радуется хитрой и ласковой церковке… Словом, деревенька прославилась.

Через три года после революции богослужение в Спасском храме прекратилось. Стоял он пуст, ободран изнутри, неприбран снаружи и, как говорили местные жители, «без пения». В 1930 году Спасскую, да хутор Озерки, да ближнее село Никольское (названное так тоже по церкви – старенькой, еще времен матушки Екатерины, освященной в честь святого Николы-угодника, с кургузой колокольнею) объединили в большой колхоз «Восход». Десять лет во всяческих официальных бумагах Спасскую-Сысоеву именовали этим самым Восходом, причем окрестные старожилы все норовили, помня женское естество ее имени, перекрестить деревеньку то ли в Восходную, то ли и вовсе в нелепую Восходню. Во второй пятилетке сюда вновь нагнали рабочих, инженеров, да были и сидельцы. Копали-строили, покуда не вырос в километре от заброшенной церкви завод «Электроприбор».

Вместе с заводом в местную жизни пришло много нового: провели электричество, поставили две улицы деревянных общежитных бараков, а на том месте, где они перекрещивались под прямым углом, образовалась площадь имени 20-летия Октябрьской революции. Здесь же выросло и третье каменное здание – помимо церкви и завода. Назначение его при старом режиме определить было б легко – присутственные места; теперь же здание закодировали двумя непривычными аббревиатурами: горком-горисполком. На окраине в двух бревенчатых казармах расположилась красноармейская часть. Перед самой войной к заводу протянули узкоколейку и хорошую шоссейную дорогу. При дорожных делах сейчас же завелись автопарк, мастерские, склады. Спасский храм, к слову, как раз определили под складское помещение железнодорожников. Поскольку народу набралось к тому времени совсем уже немало, открыли школу, больницу, а потом расщедрились и на большой рубленый клуб «Прогресс» – как раз напротив горком-горисполкома. В клубе выступали заезжие лекторы, но чаще бывали вечера с музыкой, гуляния и праздничные торжества. Странным образом превращение рабочего поселка Восход в город совпало с учреждением у самых клубных задов колхозного рынка. Шел как раз 1940 год. Сверху спустили решение: считать деревеньку, да складской храм, да завод с мастерскими-парками, да воинскую часть, да рынок, да барачные улицы со славной площадью – городом. Выбирая новорожденному городу приличное название, начальственные инстанции, как видно, долго колебались. Поэтому в редких дошедших до наших дней документах того дисциплинированного времени, вопреки всеобщей тяге к порядку, проскакивает явственная чертовщинка: то именуют свежий советский полис пресным словом «Восход», то, отдавая дань научно-техническому прогрессу, зовут его «Электроприбор», то как-то попросту, без затей, – кличкой «Заводской»… словом, не важно. Победила точка зрения, учитывавшая местные реалии – далеко не все знали, что такое «прибор», а вот что такое «завод» разъяснять не приходилось, во-он он, промышленное сердце, житница индустрии, крипично-трубный красавец. Так и вышел город из начальственной купели – Электрозаводом. О войне говорить, пожалуй, не стоит. Не поминай черта – явится! В 1965 г. на площади между клубом и горком-горисполкомом появилась стоячая мраморная плита с золотыми именами… Да и жителей примерно в ту же пору стало не меньше, чем в далеком 40-м. Соответственно, барачная тина разошлась, давая место шести девятиэтажным каменным цветкам стандартной конструкции… Еще лет через пять один из старых бараков преобразовали в краеведческий музей; музей вышел такой жа-алобный, но все-таки музей. Тамошний директор, человек начитанный, интеллигентного происхождения, напечатал в областном краеведческом сборнике статью о Спасском храме. Сам же обескрещенный храм все стоял, погруженный в печальное и укоризненное молчание…