Фельдъегерь. Книга 1. Центурион - Юрий Корчевский Страница 13

– Вы ко мне?

– Ну, если вы профессор, то к вам.

– Не похож? – засмеялся профессор. – Но именно я и есть профессор. Вы из полиции?

Алексей не стал отвечать – пусть думает так. Он достал из кармана узелок с камнями, развернул и положил на стол.

– Мне бы хотелось знать, что это за камни. Ну хотя бы ориентировочно.

– Геммологическая экспертиза – это долго. У вас с собой официальный запрос?

– Мне бы предварительно, без запроса – для определения дальнейших действий. У преступника в кармане нашли.

Мужчина подтянул к себе носовой платок с камнями, взял в руки лупу. Осмотрев камни, зачем-то потрогал каждый.

– Вы хоть имеете представление, что это такое?

– Никакого.

– Алмазы, якутские алмазы. Если их огранить, то будут бриллианты.

У Алексея глаза на лоб полезли. Вот эти невзрачные камешки – алмазы?

– Все за исключением одного, вот этого.

– Они похожи.

– Сами подержите в руках. Алмазы имеют низкую теплопроводность и холодные на ощупь, а вот этот – тёплый. С какой Голконды вы их привезли? Ах да, у преступника изъяли.

– И сколько они могут стоить?

– Видите ли, товарищ… – профессор посмотрел на погоны Алексея.

– …старший лейтенант.

– Да, именно. Стоимость обработанного алмаза возрастает в разы – это зависит от веса, цвета, чистоты. Сейчас сказать этого нельзя, но самый лучший – «бриллиант чистой воды».

– Это как? Я не специалист.

– Разумеется. Если такой бриллиант опустить в чистую воду, его не будет видно, потому и «чистой воды». De Beers продаёт их по пятьдесят восемь долларов за карат, наши же чиновники ухитряются продавать по двадцать два доллара.

– Наши хуже? – удивился Алексей.

– Кто вам сказал такую чушь? – возмутился профессор. – Тот же De Beers покупает у нас алмазы по двадцать два доллара, а продаёт в Антверпен по пятьдесят восемь.

– Почему в Антверпен?

– Там мировая столица по обработке, огранке алмазов. Хотя в последнее время их всё чаще обрабатывают в Индии, дешевле выходит. Да и у нас в России тоже. Вы в курсе, что почти все собственники гранильных предприятий в России – граждане Израиля и Бельгии?

– Нет, – растерялся Алексей. – А всё-таки, сколько это может стоить?

– Один карат – пятьсот-шестьсот тысяч рублей. Вот этот камень приблизительно один карат и есть. Вот этот – два, может быть, чуть больше. Карат – это всего ноль целых два десятых грамма. Так что в носовом платочке, в котором вы камни так небрежно принесли, миллионов пятнадцать-двадцать. Такие ценности в броневике и с охраной перевозить надо.

Алексей не мог поверить своим ушам. Он в тайге их выкинуть хотел, а оказывается это – целое состояние.

Он собрал камни в носовой платок и сунул их в карман.

– Спасибо, профессор, за консультацию. Думаю, вы понимаете, что о нашем разговоре…

– Да-да, конечно! Молчок!

– До свиданья, вы очень нам помогли.

Алексей вышел из Горного института в абсолютной прострации. В кармане – состояние! А он их дома небрежно в сумке держит, и дверь не очень прочная, деревянная, правда из настоящего дерева старой работы.

Он пытался сообразить, что ему сейчас делать. Поделиться новостью ни с кем нельзя. Сдать государству? Вариант, но его обязательно спросят: где взял? А про убитых им зэков Алексею рассказывать вовсе не хотелось.

Голова шла кругом. Звонить Наталье? Нельзя. Вернее, поболтать можно, но не о камнях. Мало того, что любой женщине секреты доверять нельзя, так ведь и сотовая связь прослушивается полицией и ФСБ.

Алексей не придумал ничего лучшего, как вернуться домой – надо было обмозговать сложившиеся обстоятельства в спокойной обстановке, слишком всё серьёзно. Если кто узнает – неприятностей не миновать.

Пока он ехал в трамвае, казалось – узелок с камнями жжёт карман.

Уже дома Алексей развернул носовой платок и уселся за столом. Надо же, безликие камешки – и такая цена! Да он за всю жизнь честной службой столько не заработает! Стоп, профессор сказал, что один камень – не алмаз. Вот только какой? Он не запомнил: все камни были похожи и отличались только по размеру. Кстати, профессор упоминал, что алмазы холодные на ощупь.

Он взял один камень в руку. В самом деле, прохладный. И другой такой же, и третий… Взял ещё один камень. Края у него не острые – округлые, как у гальки, обкатанные водой. Как он попал сюда, к алмазам?

Алексей потёр камень пальцем. Под слоем въевшейся, спрессованной пыли появились чёрточки, напоминающие древние руны.

Он потёр камень сильнее – уже всей ладонью. Камень потеплел, даже горячим на ощупь стал. Только у Алексея внезапно заболела голова, задрожали, как в летнем мареве в зной, и сделались расплывчатыми очертания мебели и дверных проёмов. Голова закружилась, он ухватился одной рукой за стол и, держа в другой камень, прикрыл глаза.

Через несколько секунд головокружение прекратилось. Почувствовав себя лучше, Алексей открыл глаза. Сроду такими полуобморочными состояниями он не страдал. Или это авиакатастрофа так на него повлияла? Врач в Екатеринбурге хоть и осматривал, но без анализов. Вдруг он сотрясение мозга получил? Хотя жалоб на здоровье у него никаких как тогда, так и сейчас не было. Но с головой явно что-то не в порядке.

Алексей чётко помнил, что находился в комнате на съёмной квартире, а сейчас перед ним была мощённая булыжником дорога.

Камень, который держал в руке, Алексей сунул в карман – он не связал происшедшее с ним. Что с того, что на камешке проступили чёрточки, похожие на древние руны? В музеях таких полно.

Но сначала надо определиться, куда он попал, где Питер и в какую сторону идти? Был он как-то на службе в Калининграде, бывшем немецком Кёнигсберге. Так вот там брусчатка очень похожа на эту, на которой сейчас стоял Алексей. Нет, наверняка у него какой-то провал в памяти. Уехал в Калининград, а сам переезд забыл. Тем более что от Питера до Калининграда не так далеко, паромы ходят.

Сзади, пока довольно далеко, послышались тяжёлые шаги множества людей – так ходят строем солдаты.

Алексей обернулся и остолбенел: по дороге из-за поворота действительно выходила колонна пехоты, но только не Российской армии – шли настоящие гоплиты. Сандалии на деревянной подошве, туники, в левой руке – тяжёлый щит скутум, на бедре – короткий меч в ножнах. На головах шлемы, только не стальные, как сейчас, а бронзовые, у некоторых с поперечным гребнем, у других – с продольным. Шли самые настоящие римские солдаты, какими он их видел в исторических фильмах. Впрочем, у древних греков одеяния тоже похожие, только щиты небольшие и круглые. Но точно утверждать он бы не взялся, не историк. В музеи ходил иногда, фильмы любил смотреть – того же «Гладиатора». Умеют же делать в Голливуде! У нас же только ремейки вроде «Служебный роман-2», «Ирония судьбы-2», «Кавказская пленница-2». И хоть бы один новый фильм оказался равен по качеству старому – тьфу!