Вокзал потерянных снов - Чайна Мьевилль Страница 13

Айзек ждал, глядя в лицо гостя. Гаруда стоял молча. Айзек видел, что тот собирается с мыслями.

Гаруда произнес хриплым голосом:

— Вы ученый. Вы… Гримнебулин.

Ему было трудно выговорить имя. Гласные и согласные звуки, словно у говорящего попугая, исходили прямо из глотки, губы же оставались неподвижны. Айзек всего дважды в жизни разговаривал с гарудами. Один из них был путешественник, который до этого долго учился произношению человеческих звуков; другой — студент, член небольшой гарудской общины, который родился и вырос в Нью-Кробюзоне и был воспитан на городском диалекте. Оба они говорили не так, как люди, но в то же время их речь не была настолько варварской, как речь этого огромного человека-птицы. Айзек не сразу понял, что тот сказал.

— Да, это я. — Он протянул руку и заговорил медленно. — Как вас зовут?

Гаруда надменно взглянул на человеческую руку, а затем стиснул ее в слабом до странности рукопожатии.

— Ягарек…

Он сделал пронзительное ударение на первом слоге. Большое существо помолчало, неловко переминаясь с ноги на ногу, а затем снова заговорило. Гаруда повторил свое имя, но на сей раз добавив к нему замысловатый суффикс.

Айзек кивнул:

— Это все ваше имя?

— Имя… и титул.

Айзек удивленно приподнял бровь:

— Значит, я нахожусь в присутствии благородной особы?

Гаруда непонимающе уставился на него. Наконец он произнес медленно, не отводя взгляда:

— Я Слишком Абстрактный Индивидуалист Ягарек, Которого Не Следует Уважать.

Айзек удивленно заморгал и потер подбородок:

— Хм… Хорошо. Простите меня, Ягарек, я не знаком с… ну, с… почетными титулами гаруд.

Ягарек медленно покачал большой головой:

— Вы скоро поймете.

Айзек предложил Ягареку подняться наверх, и тот последовал за ним, медленно и осторожно, оставляя на деревянных ступенях царапины от огромных когтей. Однако Айзеку не удалось уговорить его присесть, что-нибудь съесть или выпить.

Гаруда стоял перед письменным столом, в то время как хозяин дома сидел и смотрел на гостя снизу вверх.

— Итак, — сказал Айзек, — зачем вы сюда пришли?

Ягарек снова несколько секунд собирался с силами, прежде чем заговорить:

— Я прибыл в Нью-Кробюзон, потому что здесь есть ученые.

— Откуда вы?

— Из Цимека.

Айзек тихо присвистнул. Так и есть, гаруда проделал огромный путь. По меньшей мере тысячу миль через суровую, выжженную землю, через сухой вельд, через моря, болота и степи. Должно быть, Ягареком двигала какая-то одержимость.

— Что вам известно о Нью-Кробюзонских ученых? — спросил Айзек.

— Мы знаем об университете. О науках и промышленности, которые развиваются здесь, как нигде больше. О Барсучьей топи.

— И откуда же вы все это узнали?

— Из нашей библиотеки.

Айзек в изумлении открыл рот.

— Простите, — сказал он. — Я думал, что вы кочевники.

— Да. Библиотеку мы возим с собой.

И, к растущему удивлению Айзека, Ягарек рассказал о библиотеке Цимека. Об огромном клане библиотекарей, которые укладывали в свои дорожные сундуки тысячи томов, перевязывая их ремнями, и затем по двое поднимали сундуки в воздух, отправляясь на поиски пищи и воды в вечное и суровое цимекское лето. Там, где они приземлялись, раскидывался палаточный городок, и толпы гаруд из окрестностей собирались в этом огромном импровизированном учебном центре.

Библиотеке было несколько сотен лет, в ней хранились рукописи на бесчисленных языках, мертвых и живых: рагамоль — язык, от которого про изошел нью-кробюзонский диалект; хотчи; феллид и южно-водяной; верхнехеприйский и множество других. Там даже имелся кодекс, с нескрываемой гордостью заявил Ягарек, написанный на тайном диалекте рукохватов.

Айзек ничего об этом не знал. Ему было стыдно за собственное невежество. Его прежнее представление о гарудах было подорвано. К нему явилось отнюдь не просто горделивое дикое существо. «Пора мне покопаться в собственной библиотеке и узнать побольше о гарудах. Жалкий неуч!» — упрекал он себя.

— Наш язык не имеет письменности, но с детства мы учимся писать и читать на многих других языках, — сказал Ягарек. — Мы покупаем книги у путешественников и торговцев, многие из которых бывали в Нью-Кробюзоне. Некоторые из них родом из этого города. Это место, которое нам хорошо известно. Я читал о нем правдивые и вымышленные истории.

— В таком случае ты победил, парень, потому что я ни черта не знаю о том месте, откуда ты родом, — уныло признался Айзек.

Наступило молчание. Айзек снова взглянул на Ягарека:

— Но ты до сих пор не рассказал мне, зачем ты здесь.

Ягарек отвел глаза, посмотрел в окно. Внизу бесцельно сновали баржи. В скрипучем голосе Ягарека трудно было различить какие-либо эмоции, но Айзеку в нем послышались нотки отвращения.

— Две недели я, как преступник, переползал из одной норы в другую. Я собирал газеты, слухи, информацию, и все это привело меня в Барсучью топь. А в Барсучьей топи мне указали на тебя. Вопрос, который привел меня к тебе, был таков: «Кто может изменять силы материи?» — «Гримнебулин, Гримнебулин», говорили мне все. «Если у тебя есть золото, — говорили они, — он будет с тобой возиться, или если у тебя нет золота, но он тобой заинтересуется, или ты ему не интересен, но он тебя пожалеет, или если ему просто что-то взбредет в голову». Они сказали, что тебе известны тайны материи, Гримнебулин. — Ягарек в упор посмотрел на Айзека. — У меня есть золото. Я буду тебе интересен. Пожалей меня. Я прошу о помощи.