Служанка с Земли: Радужные грёзы - Сирена Селена Страница 13

С тем, что я девушка, всё понятно: в Норгеше принимают важные решения и обладают магией только мужчины. Видимо, женщин среди целителей у них просто нет, равно как они практически не встречаются и среди поваров. Но что касается «свежести» раны, я так ничего и не поняла.

– Поясни, пожалуйста, на счёт «не применяя ни капли магии, не смотря на то, что она была свежей». Причём тут это? – попросила я.

Ладислав увидел разноцветную бабочку, вырвал свои крохотные ручки из наших рук и рванул за ней. У него получилось сделать шага два или три, после чего он потерял равновесие и упал. Мы с Винсентом синхронно бросились за малышом, но воин был проворнее меня и успел подхватить Ладислава прежде, чем тот разбил себе коленки.

– На момент воспаления прошло около недели с того дня, как меня задел арбалетный болт. Человек, обладающий даром исцеления, вполне бы мог обеззаразить и затянуть мою рану с помощью магии. К тому, что сделала ты, маги прибегают крайне редко, хотя бы потому, что мало кто среди них вообще умеет зашивать раны руками.

– А сколько должно было пройти времени, чтобы маг не смог затянуть рану на твоём боку? – неожиданно спросила я, вспомнив исполосованную шрамами ногу и спину лорда Кристиана.

Мне как хирургу по следам шрамов было понятно, что Кристиан пережил колоссальные муки, но почему-то сейчас вдруг стало важным услышать ответ на свой вопрос. Сколько же мучился лорд Кьянто от боли, что уже даже лучшие целители Норгеша стали бессильны? Не знаю почему, но мои мысли за время поездки вновь и вновь возвращались к генералу с незавидным прошлым…

– Месяца два или три, – ответил Винсент, не догадываясь, какие думы бродят у меня в голове.

Услышав ответ, я споткнулась и почти что упала в высокую траву, но тёплые руки блондина меня поймали за талию. Правда, вместо того, чтобы поднять и поставить на ноги, он мягко опустил меня на землю и навис сверху на вытянутых руках. Длинные шёлковые волосы мужчины рассыпались по его плечам и накрыли нас, словно стена золотого дождя, отгораживая от целого мира.

– Элли, скажи, – он заглянул в мои глаза, внимательно отслеживая мельчайшие изменения на моём лице, – ты не подпускаешь никого близко к себе потому, что всё ещё любишь своего мужа? В том, другом мире, у тебя есть муж и ребёнок?

Я смотрела в небесно-голубые глаза Винсента, обрамлённые пшеничными ресницами, на его правильный прямой нос, мужественный подбородок, и не знала, что ответить. Врать не хотелось, но и рассказывать про то, как Вася стал отнекиваться от нашего ребёнка, зачатого в пьяном угаре после сессии, было как-то унизительно. Немного поразмыслив, я отвела глаза, но всё-таки сказала правду:

– Нет, Винс, мужа у меня там никогда не было, – прерывисто вздохнула, набираясь сил, чтобы сообщить вторую часть правды, – а ребёнка я потеряла.

Мужчина некоторое время смотрел на меня со смесью самых разных чувств. Были здесь и печаль, и сожаление, и сочувствие, и даже толика непонимания, но затем взгляд блондина постепенно стал проясняться.

– То есть, в том мире у тебя никого нет, а в этом есть я и Ладислав?

Вот ведь, хитрый лис…

– Да, – я подтверждала наличие у меня малыша, заботу о котором взяла на себя. Что касается князя, то здесь требовалось отвечать максимально честно, но аккуратно, чтобы не обидеть его. – В этом мире у меня есть Ладислав, а кроме того, я очень сильно тебе признательна за наше спасение. Если бы не ты, то наверняка бы архангелы уже поймали бы нас и казнили бы за нарушение законов Норгеша. Пожалуйста, встань и дай подняться мне, нас могут увидеть твои люди.

Я находилась к Винсенту так близко, что я могла услышать его дыхание, и понимала, что это неправильно. Одно дело, когда он болел и был практически без сил, я чувствовала себя скорее лечащим врачом или сиделкой рядом с больным. Другое дело – вот так, когда он серьёзно на меня смотрит. До сих пор всегда, когда мы оказывались в довольно пикантных ситуациях, Винсент умудрялся разряжать атмосферу своими пошлыми шутками, сейчас же, несмотря на то, что он даже не касался меня, а просто нависал сверху, и оба мы были в одежде, я чувствовала, что всё заходит слишком далеко.

– Нас никто не увидит, мы достаточно далеко отошли от лагеря, – ответил Винсент, так и не шелохнувшись. – Скажи мне, – его голос звучал настойчиво, – почему ты бежишь от меня? В той жизни ты не была девственницей и прекрасно понимаешь, какое удовольствие может принести близость между мужчиной и женщиной. Я хочу тебя и пойду на любые твои условия. В Норгеше ты отшутилась, что не хочешь выходить замуж и становиться зависимой от кого-либо. Для меня это дико и непонятно, в нашем мире женщины, наоборот, стремятся получить защиту мужчин, а потому всеми правдами и неправдами пытаются выйти замуж. Но если ты не хочешь становиться моей женой, я готов смириться с этим. Могу ли я хотя бы надеяться на то, что в один прекрасный день ты перестанешь бежать от меня и согласишься если не на брак, то хотя бы на отношения?

Я сглотнула, глядя в невероятно красивые голубые глаза. Зрачки Винсента были расширены, дыхание участилось, а на шее бешено билась жилка. Я буквально таки ощущала всей кожей, что нравлюсь этому роскошному во всех отношениях мужчине. Но что я могла ему ответить? На текущий момент мне просто было хорошо и легко с Винсентом, я воспринимала его как друга. Я прекрасно понимала, насколько хорош Винс, и как много женщин, должно быть, увиваются и готовы убить за один только его неравнодушный взгляд. И да, князь Винсент Торн – не студент Вася. Он не бросит меня и моего ребёнка без денег на жизнь, и даже более того, он хочет жениться на мне… вот только дело не в Винсенте, а во мне.

До сих пор я старалась не думать о Кристиане и о том, что он со мной сделал, но сегодняшний разговор о ранах и целительской магии вновь вернул меня мыслями к лорду Кьянто. После того, как Кристиан построил огненную стену, отгораживая меня от архангелов, и фактически пожертвовал жизнью, чтобы спасти меня и чужого ребёнка, я больше не могла испытывать к нему ненависть. Да, я обещала себе отомстить ему за то, что он со мной сделал, но мне больше этого не хотелось, даже окажись, что он жив. Ко всему, какая-то крохотная частичка меня отказывалась верить в то, что он погиб под обломками горящей крыши, хотя я своими глазами видела, как она обвалилась. Я всё ещё не разобралась в своих чувствах к Кристиану, а сегодня, когда поняла, что он как минимум три месяца страдал от полученных ран, прежде чем получил помощь, мне отчего-то стало больно. Так больно, будто бы это меня несколько месяцев пытали, а не его. Очевидно, что Кристиан Кьянто перенёс многомесячные жестокие пытки, и просто удивительно, что он вообще остался человеком во всех смыслах этого слова, после всего того, что с ним случилось.

– Элли? – переспросил Винсент. – Я могу надеяться, что в один прекрасный день растоплю лёд в твоих глазах?

«О-о-о-о…Небо! Рядом с тобой прекрасный во всех отношениях мужчина, правящий князь, а ты думаешь о ком-то, кто погиб в эпицентре землетрясения и пожара. Эльвира, да возьми себя уже в руки, наконец, и начинай действовать по уму-разуму!» – дала я себе мысленного пинка.