Скверна - Сири Петтерсен Страница 13

Что ты здесь делаешь? Беги! Убирайся отсюда!

Хирка не могла послушаться собственного внутреннего голоса. Она не отрывала глаз от трупорожденного. Тот весь был соткан из мускулов, обтянутых бледной кожей, а больше почти не из чего. Он казался сильным и в то же время голодным. Каждый вдох причинял ему видимую боль. Тело тряслось, как при судорогах. Мышцы на груди вздымались, вдох шел к животу и дальше к… У Хирки раскраснелись щеки. У него до самого низа не росло волос. И все у него было огромным.

Существо закрыло глаза. Хирка подумала, что, наверное, оно собирается с силами. Он был слаб. Возможно, смертельно болен. Хирка взглянула на дверь. Если она побежит, он не сможет ее остановить. Она свободна и может убраться отсюда. Если же он придет в себя, будет поздно. Он – слепой, а она видела, на что они способны. Она помнила мужчину, убитого у Равнхова. Пустые глазницы… Это существо – смерть. Дикий зверь. Опасный. Чужой.

Внезапно она поняла, что теми же словами много раз описывали ее саму. События, которые она с таким трудом старалась забыть, выплыли наружу. Меч, приставленный к спине. В тот раз она сама была обессилевшей, напуганной до смерти и даже слепой, потому что ей завязали глаза. Она стояла на коленях на твердом полу. Чудовище. Дитя Одина. Гниль.

Такое сравнение вызвало у нее приступ тошноты и словно лишило способности сбежать. Помешало бросить его. Бросить… Куро?

Это что, Куро? Нет. Как это мог быть Куро? Кровь ворона размазалась по плиткам пола. В темноте она казалась черной. Куро разорвало на кусочки, потому что он родил… вот это. Она предала его. Она не смогла спасти своего собственного ворона, и это она-то, целительница. Она-то…

Хирка закрыла глаза. Осознание утомляло. Она целительница. Девочка-лекарь. А существо на полу умирает. Выбора нет.

У нее оставалась щепотка бодряника и остатки чая из Химлифалла. Если она сейчас все истратит, то останется совершенно беспомощной. Она сможет лишь успокоить боль. Неужели последней спасенной ею жизнью будет жизнь трупорожденного? Того, кто разорвет ее на части, как только сможет поднять руку?

Он до сих пор не причинил тебе никакого вреда.

Она попробовала взглянуть на него по-новому. Если бы он только… немного меньше походил на мужчину. Но он был явно наделен опасной, дикой силой. Отец посоветовал бы убраться отсюда. Ример уже давно убил бы это существо. Хирка все это знала. Но с ними дело обстояло иначе. У них всегда был выбор. А вот у нее нет. Жизнь есть жизнь. Позволить ему умереть – это такое же самоубийство, как и спасти его. Она должна сделать то, что сможет. Решать, кто выживет, не ее дело, и никогда не было ее делом.

Она – целительница. Судить его за грехи пускай будут в Шлокне.

Хирка нащупала в мешке коробочку, берестяную шкатулочку размером меньше ладони, где лежало самое большое ее сокровище. Она встала, сняла мокрый дождевик и засунула его в мешок, не выпуская из рук коробочку. Где взять горячей воды? Чаю нужно тепло, или же он не отдаст то, что нужно существу. Здесь нет очагов, да и поджечь нечего. Слепой застонал. Тело скорчилось в очередном спазме. Он сплюнул кровь. Он умрет.

Вентилятор. Вентиляторы нагреваются.

Значит, кое-чему она здесь все-таки научилась.

Хирка налила в чашку воду из меха. Пальцы перестали дрожать. Новая цель вернула ей твердость. Она вскарабкалась на табуретку и поставила чашку сверху на вентилятор. От этого он стал дребезжать немного сильнее. Потом она открыла маленькую коробочку с чаем. Листья были высушены идеально. Не черные, но темно-коричневые. Они помогут этому существу, как помогли многим другим.

Она понюхала листья, и ей в грудь ударил запах Имланда. Хирку охватила тоска по дому. Чувство, с которым она боролась, вновь всплыло. Сожаление. Страшное. Грязное. Как труп утопленника. Она сожалела до зубовного скрежета. Зачем она ушла? Даже если слепые убьют всех до одного имлингов Манфаллы, ну и что? Она ничего им не должна! Она отдала бы что угодно, чтобы снова оказаться в каменном кругу рядом с Римером. Почувствовать, как ее обхватывают его руки, и сказать, что она никогда не покинет Имланд. Что хочет остаться там, с ним. Навсегда.

Пока он не станет твоим и не сгниет?

Слепой застонал. Хирка сняла чашку с вентилятора. Вода была не такой горячей, как ей хотелось бы, но сойдет и так. Она опустила в чашку чайные листья. Они раскрылись. Их запах обещал жизнь. Она несла чашку обеими руками, уронить ее было никак нельзя. Хирка опустилась на колени рядом с трупорожденным и поставила чашку на плитку пола на случай, если у него опять начнутся судороги. Она положила руки ему под голову. Он совсем холодный, а его длинные волосы перепачканы кровью ворона.