Степанида и 7 женихов - Наташа Шкот Страница 13

Смотрела женщина на себя и диву давалась. Вроде она. И не она. Словно из салона красоты вышла, в котором брови накрасила, ресницы нарастила, волосы перекрасила и завила.

— Мне, пожалуй, и косметика теперь не нужна! — восхитилась она, — еще бы похудеть! И — модель!

«Что думается, то во сне видится»

Спала Степка хорошо, крепко. И заснула сразу, устала за день. Эмоции вымотали, как Бобик тряпку.

А вот сны… Так скажем, горячие, были сны. Снились ей женихи вчерашние. Участковый, сосед и олигарх.

Стоят они все перед Степкой в чем мать родила и руки к ней тянут. А она смотрит на них и не знает, к кому подойти, один одного краше! Вниз глаза не опускает — стыдоба! А, ой, как хочется!

Олигарх самым решительным оказался, сделал первый шаг, по щеке погладил и сказал:

— Моя будешь, Амазонка! Никому не отдам! — и медленно пальцем по шее скользнул, в ворот уперся. Опустил взгляд ниже и принялся пуговки сорочки расстегивать.

А тут участковый сзади подошел, между лопаток погладил и на ухо прошептал:

— Зачем он тебе? Он старый! А я молодой! Любить буду, на руках носить… — и прижался к спине, за талию обняв.

Степка застонала, на грудь Тихого от слабости облокотилась. Да тут и сосед к соблазнению подключился. Тихо так подошел, по-военному. За руку взял и к груди своей приложил:

— Степанида Станиславовна! Военные — люди серьезные! Я мужчина в возрасте конечно, но не старик! С молодыми еще посоревнуюсь! И здоровье у меня крепкое, и питаюсь правильно! А любить, как буду! — и в глаза так серьезно глядит, с тоской, — устал я от одиночества! Заботой окружу, королевой себя почувствуете! — и, паршивец, медленно ее ладошкой по груди себя гладит. А грудь у него ничего… Рифленая, волос мало, кожа горячая.

На сорочке пуговки закончились, олигарх ее распахнул и в шею Степке носом уткнулся:

— Не слушай ты их, Амазонка! Что они дать тебе могут? Этот сопляк на свою зарплату тебя в золото и меха не оденет! А я одену… — от его слов мурашки по телу побежали, а губы олигарха шейку покусывают, к груди спускаются и продолжают: — а полковник отставной… с ним заскучаешь. А я тебе мир покажу! Звезду с неба достану! — Степанида задрожала, томлением охваченная, да тут еще участковый:

— А я в постели, знаешь какой ласковый… — и бедрами об нее потерся, желание демонстрируя. А сосед почему-то по голове погладил и сказал голосом Лукерьи:

— Пора вставать, хозяюшка, рассвет скоро!

Женщина резко села на постели, сердце колотится, в поту вся, дрожит.

— Лу-ке-рья, ты?

— Я, хозяюшка! Пора вожделение сбрасывать! Не то туго будеть днем!

Степка покраснела вся с головы до пят, радуясь, что Лукерья сон видеть не могла. «Стыдоба-то какая! С тремя голыми мужиками!» И такой же явный сон был, никак отпускать не хотел. Аж кости ныли, так в него вернуться хотелось и досмотреть до конца! Еле в руки себя взяла. Глаза протерла. В окно поглядела.

— Бл-и-и-н! Да вроде заснула только! Ночь на дворе!

— Заря скоро! — не отставала Лукерья, — надобно идти! Подымайси!

— Ох, доля моя тяжкая… И кофе никто не нальет!

— Нету продовольствий чужеземных!

— А если я из города привезу, сваришь? — с надеждой поинтересовалась Степка, постепенно приходя в себя.

— Обучишь — сварганим! Торопись! Э-э-э, куда штанцы потянула, аль запамятовала, шо голяка надобно?

— Что, прямо с порога голяка? — Степка с утра всегда заторможенная была, а тут взвилась, как фурия.

— Не с порогу! Но одёжу пошто пялить-то на себя? Пальтишко накинула, да айда в лес! Побегала, пальтишко и домой!

— Ох, Лукерья… Веревки из меня вьешь, — пробурчала Степка, снимая ночнушку и надевая на голое тело бабушкино пальто, — бли-и-ин! Вот на кого я похожа?

— А хто узреет?

— Так, ладно! Быстро рассказывай подробности, пока не передумала! — и с тоской на кроватку поглядела.

— А мне и не нать! — фыркнула охоронница, — самой потом маяться!

— Ох и язва ты, Лукерья, — подал голос Егорыч, — доброго утречка, барышня!

— Молчи, негораздок! — не осталась в долгу Лукерья.

— Колотовка! — затянул своё Егорыч.

— Мордофиля! — Лукерья явно выигрывала в знании обидных прозвищ. Степке же пришлось прикрикнуть, чтоб остановить строптицев:

— Ша, народ! Что вы, как дети в песочнице? Доброе утро, Егорыч! И вам, Крапивка и Конопатка — здравствуйте!

По волосам прошлось сквознячком, а в соседнюю стену один раз ударили. Улыбнулась Степанида. Приятно вдруг стало, что аж четыре существа о тебе заботятся, пусть и невидимые!

Но томление любовное вновь о себе напомнило, не отпуская. В груди жгло, дыхания не хватало, ноги подрагивали.

— Давай Лукерья, рассказывай, куда идти, что делать? — поторопила она охоронницу.

— Через сад пройдешь, там калитка за ветхой яблонькой. Тропка извилистая вниз. Спустись до мостка, перейди речушку. От мостка резко вправо и шагов эдак чрез десять уткнешься в дуб! Обойди вокруг него три разочка. Тотчас же полянку узреешь. Спиной к дубу тому встань, впереди тебя солнышко начнет подниматься. Обувку и пальто скидывай и беги! Под ноги не гляди! Заглядишься — брыкнешься! Попросту беги, не боись, не узреет никто!

— Угу… и долго мне так бегать?

— Беги, да за солнышком приглядуй! Токмо встанет в полон рост — барахлишко надевай и дуй домой!

— Так. Значит уточняю техническое задание. Калитка в саду. Дорожка вниз, перейти речку по мосту. Сразу от моста направо и упрусь с дуб. Дуб обойти три раза. Бегать по поляне, пока солнце не встанет?

— Верно! Токмо не запамятуй, дуб в иную сторону обойти, када к дому соберешься!

— Ладно, пошла я… не поминайте лихом, — вздохнула Степка и обреченно шагнула в предрассветную мглу.

Истопка — баня;

Вехотка — мочалка;

Спознаются — познакомятся;

Тернии — в данном случае преграды;

Смекитишь — поймешь;

Нешто — разве;

Негораздок — тупой;

Мордофиля — чванливый дурак