Великий Змей - Серж Брюссоло Страница 13

Зигрид добежала до пляжа, туда, где пенилась вода, взбитая драконьим хвостом. Десятки семей собрались под скалами с благословения бонзы, [11]который читал молитвы. Многие из знатных жителей уже совершили сеппуку, [12]предпочтя смерть на родной земле страшной судьбе гонимых. Мужчины вскрыли животы справа налево, женщины пронзили себе горло, вонзая кинжал под ухо.

Увидев девушку, бонза улыбнулся ей той страшно спокойной улыбкой людей, уверенных, что земная жизнь ничего не значит.

— Ты пришла, чтобы совершить сеппуку, малышка? — спросил ее священник. — Твоя достопочтенная мать придет с тобой? Ты хоть знаешь, что надо делать? Ты принесла нож?

Зигрид оттолкнула его двумя руками, не выказав должного уважения к надетому на нем платью цвета шафрана. Да пошел он к черту! Она не хотела умирать. Она не имела ничего общего с этими фанатиками.

И вдруг послышался страшный треск, дракон догрыз последний каменный столб, поддерживающий остров. Внезапно остров стал проваливаться. Показалась, что земля упала в воду, словно ее сбросили с неба. Стена брызг поднялась по периметру острова, и в течение трех секунд кусок суши был словно окружен водяной стеной.

Зигрид упала, скрючившись, на землю. Она напрягла мышцы спины, чтобы хоть как-то спасти себя от сотен тонн соленой воды, падавших на нее. Вопли отчаяния прекратились, от ужаса все молча открыли рты. Наконец водные стены упали, и девушке показалось, что сейчас ее раздавит. Брызги воды были тяжелыми, как камни. Зигрид завопила от боли и уцепилась за камни, чтобы ее не смыло волной.

Вода отхлынула, опрокинув пироги, которые собирались выйти в море. Воронка закрутила лодки, особенно те, что были перегружены, и они пошли ко дну вместе с сидящими в них пассажирами. Никто не обратил на это внимания, все хотели знать лишь одно: будет ли остров держаться на поверхности… Все должно было разрешиться теперь, когда был сломан последний каменный столб.

«Теперь ничто не держит нас, — подумала Зигрид с ужасом. — Мы как тарелка из пемзы, которую пустили по глади океана…»

Говорили, что вулканический камень был пористым, пронизанным заполненными воздухом пустотами; эти емкости и являлись встроенными естественными поплавками. Но было ли это правдой? Достаточно ли было этих «поплавков», чтобы выдержать вес острова?

Зигрид боялась пошевелиться от страха, что неосторожным движением ускорит катастрофу. Был слышен лишь ветер, качающий высокую траву, и шорох песка на кимоно или вакуфу. [13]

Не имея под собой опоры, остров слегка просел. Берег за пару минут скрылся под пенистой водой. Теперь море омывало основание дюн и, казалось, не собиралось пробираться дальше.

И вдруг все почувствовали рывок куска суши, который уступает воле течения. Остров поплыл!

Ужасный стон вырвался из груди многих. Вот так — теперь все было кончено. Амото больше никогда не будет неподвижен, как настоящие континенты, никогда он не сможет гордиться тем, что у него есть неизменные долгота и широта. Он превратился в плот…

Зигрид потихоньку подняла голову. Она дрожала в кимоно, с которого стекала вода. Ощущения были новыми, странными. Ей казалось, что она стоит на четвереньках на огромной надувной лодке, что пробиралась по масляному морю.

— Мы не утонули! — с радостью завопил какой-то мальчишка возле нее.

Его отец отвесил ему затрещину, заставив замолчать.

— А ты-то откуда знаешь? — проворчал он. — Иногда остров может утонуть через какое-то время, когда пемза полностью пропитается водой, и воздух выйдет из всех подземных полостей. Это, может, лишь отсрочка катастрофы…

Люди вставали на ноги один за другим. Их взгляды были обращены к рыбацкой лодке, что быстро удалялась, поскольку там сильно налегали на весла из боязни стать жертвами водоворота, который может вызвать остров, если станет опускаться в пучину.

— Ох! — всхлипнула какая-то женщина. — Как бы мне хотелось оказаться вместе с ними!

— Замолчи! Бака! Идиотка! — ответил ей муж. — Им повезло не больше нашего. Куда они теперь поплывут? Если они не перевернутся во время первого же шторма, им придется умолять о приюте на каждом из встретившихся островов, и на каждом острове их будут гнать. Хватит! У нас не самая жалкая судьба.

— Прекратите! — закричал Нобуру, старейшина деревни, забираясь на скалу. — Не хочу больше слышать эти причитания! Нам повезло, что мы не утонули, теперь надо воспользоваться этим. Пусть все молодые люди, которые хорошо плавают, как можно быстрее подойдут сюда. В ближайшее время придется конопатить [14]нижнюю часть острова, чтобы помешать воде проникнуть в пустоты. Наша плавучесть зависит от водонепроницаемости основания острова. Вы знаете, что надо делать…

Показав пальцем на Зигрид, он сказал:

— Особенно рассчитываю на тебя, чужестранка, ты — лучшая ныряльщица Амото. Будешь командовать отрядом пловцов. Надо поспешить. Хайаку!

Девушка заплела свои длинные голубые волосы в тугую косу. Работа была опасной, потому что надо было подплывать под остров, как под корпус корабля, и замазывать все полости вулканического камня с помощью дегтя. Пока еще не придумали ничего лучше, чтобы помешать воде попасть внутрь плавучего объекта до того момента, когда соль отравит землю и погубит все до последней травинки.

— Ну! Ну же! — ворчал деревенский старейшина. — Пошевеливайтесь! Те, кто хочет совершить самоубийство, не должны мешать работе подводников. И их тела нужно тотчас выбрасывать в море, нам надо максимально облегчить остров.

Зигрид развернулась и побежала домой, чтобы взять подводное снаряжение. Благодаря способностям, которые она смогла развить во время долгого пребывания на планете Алмоа, девушка была очень хорошей амой, собирательницей жемчуга, поскольку могла надолго задерживать дыхание. Привязав к ногам огромный камень в качестве балласта, она могла погружаться в морские глубины и оставаться там целых двенадцать минут, прежде чем всплыть. Что доводило ее полное время погружения с задержкой дыхания до двадцати минут. Здесь, на этой странной планете, она больше не превращалась в рыбу, как только чувствовала, что начинает тонуть, и это было к лучшему, поскольку такое превращение могло быть принято за колдовство жителями Амото, и ее сожгли бы заживо.

Когда Зигрид вошла в сад, она увидела, что хрупкий бумажный домик практически рассыпался. Ее приемная мать, сидя на камне перед развалинами, рассматривала в слезах нож, который ей пока еще не удалось вонзить себе в горло.