Тени. Бестиарий - Иван Наумов Страница 13

Франкфурт-на-Майне, Германия. 28 февраля 1999 года

Сквозь полуприкрытые веки Ян наблюдал за ритуальными танцами стюардесс. Обязательная программа с ремнём, маской и жилетом была выполнена на шесть-ноль за технику и пять-девять за артистизм. Низко и уютно гудели турбины. Чуть заметно качнуло — самолёт тронулся в путь к взлётной полосе.

Яна неудержимо клонило в сон. Опустить спинку кресла пока всё равно не разрешили бы, поэтому он хитро скособочился, отвернувшись к иллюминатору, и устроил голову на подголовнике — в таком положении можно было попробовать задремать.

Зарегистрировавшись одним из последних, Ян ожидаемо получил место в хвосте салона. Повезло, что у окошка. Плыли мимо другие самолёты, ангары и склады, радиомачты, сигнальные огни. Чуть покачивалось длинное тонкое крыло, и казалось удивительным, что через несколько минут оно примет на себя вес огромной алюминиевой сигары, заполненной электроникой, людьми, их багажом и горячими обедами.

«Интересно, а меня ищут?» — подумал Ян. — «И как это происходит? Наверное, есть специальная процедура: что делать, если задержанный решил не задерживаться у них в гостях. Штатный распорядок: Иванов туда, Петров сюда, птица не пролетит, мышь не проскочит. Однако я всё-таки здесь!»

Он не испытывал страха, но здоровенные кошки топтались по душе, норовя запустить в неё длинные когтищи. Виталий.

А что — Виталий? Как он будет это «разруливать»? Вопросы клубились гуще, чем тяжёлые снеговые тучи за иллюминатором. Зима ещё не кончилась, Ян. Впереди всё не слишком-то радужно.

Он упустил момент выезда на взлётную и проснулся, когда самолёт уже мчался по полосе навстречу небу. Наклон — это оторвалось от бетона переднее шасси. Огромная машина словно присела на корточки и резко оттолкнулась. Навалилась тяжесть, мягко вжала пассажиров в кресла.

Самолёт стремительно набирал высоту, приближаясь к зыбкому ворсу нижней границы облаков. Детали пейзажа мельчали, превращаясь в миниатюрные декорации. Размашистый вираж — и крыло нацелилось на лежащую вдали Москву. Ян обернулся — в иллюминаторе напротив светилось белое марево. Пассажиры были молчаливы и сосредоточенны — как будто это они прокладывали курс и бдительно следили за приборами.

Ян снова уткнулся в своё окошко — и вздрогнул, потому что на середине крыла, там, где есть небольшой зазор между задранными элеронами, сидело, свесив ноги, прозрачное существо. Оно появилось из ниоткуда, соткалось из облачной влаги — дрожащий контур отдыхающего человека, опёршегося на отставленные руки. Его поза была столь расслабленной и беспечной, что все тревоги Яна сразу утихли, осыпались сигаретным пеплом.

— Привет, Стекляш! — одними губами Ян прошептал приветствие старому знакомому, прижался лбом к стеклу, улыбнулся.

Самолёт окунулся в подбрюшье облаков нижнего слоя, зацепив лохмотья водяной взвеси, молочно заблестело мокрое крыло, по иллюминатору снаружи поползли толстые упругие капли. Игнорируя здравый смысл и законы физики, прозрачный человек сидел, где сидел, явно не испытывая ни малейшего дискомфорта. Он повернул прозрачную голову к Яну и медленно кивнул.

— Пить что будете, я спрашиваю?

— Что?

— Сок яблочный, апельсиновый, томатный, минеральная вода, кола-фанта-спрайт?

Вырванный из дрёмы, Ян ошалело уставился на стюардессу.

— Или поспите? — вежливо спросила она.

* * *

В зале прилёта встречающих было немного, десяток-другой человек с картонками и листками. У предусмотрительных текст аккуратно распечатан, у остальных накорябан ручкой или фломастером. Среди скучных табличек новотелей и дойчебанков попадались и занятные. Яну понравились «Херр Аквариус, Пятая пожарная бригада», «Дычкин, Бочкин и партнёры», но первое место, вне сомнений, занял рукописный слоган «Пегий! Мы тут!».

Шагнув в сторону из потока, Ян остановился, выковырял из телефона московскую «симку» и вставил на её место «тэ-дэ-айнцевскую» [9]. Хотел перевести часы, но вспомнил, что сделал это ещё на подъезде к Шереметьево, отчего испытал повторное неудовольствие. Надо было блюсти традицию — глядишь, и не случилось бы никакой передряги. Взгляд, конечно, очень варварский, но верный [10].

Хорошо ещё, что на влёте не проверили наличность. Имевшихся в кармане пятидесяти марок с мелочью точно не хватило бы для подтверждения платёжеспособности. Ян летал в Германию раз в месяц как минимум, и мультивиза в паспорте стояла далеко не первая. Никогда, ни разу, никому на паспортном контроле не приходило в голову проверить его карманные средства. Однако мрачная страшилка — любимая история визовиков любой турфирмы — про суровых пограничников, выворачивающих кошельки и «не пущающих» голодранцев в сытую Бундес Републик Дойчланд, всё-таки давала повод для подспудного беспокойства.

Ян даже оглянулся назад на сомкнутые створки дверей в зону выдачи багажа. И — поймал неслучайный взгляд. Равнодушный, «незаряженный», не в плюс и не в минус — лучик внимания от невзрачного встречающего с табличкой «Quo Vadis» в поднятой руке. Увидев, что Ян уставился прямо на него, мужчина не отвернулся, а просто расфокусировал взгляд — и не поймёшь, куда смотрит.

Сфера влияния шереметьевских ментов не распространяется на аэропорт Франкфурта, напомнил себе Ян. Утешение не слишком помогло. Прикосновение чужого внимания застыло на коже как невидимый клей.

Он направился к эскалаторам на нижний этаж. Задумавшись, едва не снёс белобрысую девчонку, раздающую листовки — не жалея себя, та бросилась ему наперерез.