Сын Солнца [= Пожиратели крови] - Ольга Игоревна Елисеева Страница 13

— Мне когда-нибудь дадут вымыть руки?! — возопил Акхан, стряхивая с пальцев жирные капли благовоний. — Вард, ты с ума сошел! Я должен быть уже на галерее! Где тебя носит? Я просил крынку воды!

— Сейчас, хозяин, сейчас. — раздался из-за стены растерянный голос раба. — Я только, я только ищу в чем бы… — послышался ужасающий грохот, как будто на слугу обрушилась целая гончарная лавка.

— Совсем спятил. — принц решительно направился в смежную комнату. — У тебя тут что богатый выбор? — он не договорил, застыв на пороге и даже открыв рот от изумления.

На полу у самой двери сидел Вард среди горы ярко раскрашенной глиняной посуды.

— Что это еще такое? — поджав губы, осведомился акалель.

— Это не я, хозяин, это они. — Вард замахал руками в сторону двери. — Они решили доставить вам лучшие сосуды. Оказывается тольтекская керамика здесь в такой цене! Принц нагнулся, подобрав с пола очаровательный кубок, нежно-коричневой окраски с яркими красными фигурками на дне, и тут же с отвращением отбросил его в сторону.

— Вот, вот, — затараторил Вард, — Не мог же я в таком подать вам воду!

— Что это? — выдохнул принц, убирая руку за спину. — Что за гадость?

Он снова наклонился над черепками, внимательно прищурив глаза. Присланная посуда действительно была великолепна. «В чувстве формы этим дикарям не откажешь, — подумал принц, — а какая гладкая поверхность, и краски, ровные сочные!» Орнаменты бежали по краям блюд, огибали ножки сосудов, голышки пузатых кувшинов, ручки и крышки: вереницы связанных пленных, удушаемых тугими петлями веревок, высунутые синие языки, целая цепь выколотых глазных яблок, белых с хорошо прописанными красными жилками, ожерелья из отрезанных ушей.

— Как из этого можно есть? — поинтересовался Вард, тяжело вставая. — А вы посмотрите на это. — в руке он держал здоровый сосуд в виде отрубленной человеческой головы. — Там внутри череп, хозяин, клянусь богами! Вделан прямо в глину и расписан…

Да уж, расписан кувшин был дьявольски хорошо. Отрезанная голова жила, она страдала и мучилась прямо в руках у державшего ее Варда.

Принц выхватил кувшин из дрожащих ладоней слуги и со всего размаху заехал им по колоне. Раздался хруст.

— Действительно череп. — констатировал он. — Что там еще?

— Вот женщина рожает. — пожаловался Вард, поднимая небольшую стилизованную крынку. — Уже наполовину родила.

Новый удар сотряс деревянную опору, осколки брызнули во все стороны.

— Что происходит с этим человеком, я не знаю. — обиженным тоном заявил слуга, извлекая из-под спуда битой керамики новый шедевр. — И для чего это, тоже не знаю.

— Солонка. — сообщил Акхан. — Ты когда-нибудь видел, как выглядит человек со снятым скальпом? Нет? Твое счастье. Больше не увидишь.

Предмет мелкой пластики разлетелся вдребезги.

— Есть здесь хоть что-то не расписанное? — осведомился принц, переводя дыхание. — Мне, хоть зарежься, надо вымыть руки и идти.

— Нашел, хозяин. — Вард торжествовал. — Вот, не знаю, как попало. Должно быть, по недосмотру. Совсем без росписей!

— Хвала Атлат! Неси скорей воды.

Акалель вышел в свою комнату. «Какая гадость! — думал он, пока слуга старательно плескал ему на руки из простого неокрашенного кувшина, — А пить? А есть?»

Вард поставил сосуд на пол и отошел за полотенцем, и тут взгляд Акхана упал на ручку столь придирчиво избранного ими кувшина. Она представляла собой огромный изогнутый фаллос, конец которого держала в оскаленных зубах маленькая детская головка, стилизованная под ягуара. Вернувшийся Вард проследил за взглядом акалеля и тихо ахнул.

— Я сейчас, я уберу!

Акхана вдруг разобрал смех.

— Оставь, это по крайней мере весело.

Раб удалился, бурча себе под нос, что ничего смешного в откушенных членах он не находит. Принцу некогда было его слушать, командующий и так опаздывал. Торжественный пир в честь изгнания тольтеков из-под стен священного города не мог начаться без него.

Над столами слышался смех и дружный перестук глиняных чаш. Горы маисовых лепешек, вареных в молоке кукурузных початков, тонких ломтей соленого мяса лам и фаршированных сладким перцем морских свинок закрывали пирующих. Акхан шел по широким галереям и бесчисленным дворам, заставленным низкими столами. Везде при его приближении поднимался приветственный рев. Благородные атлан вскакивали с ярких циновок и табуретов, стучали рукоятками нефритовых ножей по золотым блюдам, выкрикивали хвалу Принцу Победителю.

Прикладывая сжатые руки к груди и улыбаясь уголками рта, акалель отвечал на приветствия. Он давно привык к восторгу и уже не предавал ему такого значения, как в первые годы своей службы. Какая-то усталость и разочарование поселились в нем, точно сердце оглохло и подернулось пеплом.

Стайка синих жрецов семенила впереди командующего, показывая ему путь в центральный двор, где он должен был занять свое почетное место. По пятам поспевала «охрана» — его лучшие офицеры, которым принц хотел дать возможность попировать среди наиболее высоких гостей: вряд ли дома, в Атлан, они когда-нибудь удостоятся чести воссесть за одну трапезу с «бессмертными тенями богов», а сегодня в Шибальбе его ребята это заслужили.

Заняв свое место на золоченом табурете за самым высоким столом, принц едва прикоснулся к пенистому ячменному пиву. От еды его все еще мутило.

— Акалель, — услышал он робкий голос справа, — это, это красное?

— Черепаховый суп с помидорами в филистинском винном соусе. — с улыбкой ответил он на вопрос молодого адъютанта, примостившегося у его ног. Лицо юноши от уха до подбородка пересекал свежий шрам, на который недавно наложили шов. Этот парень, не смотря на свою восторженность и робость, сумел организовать отпор козьим колесницам в арьергарде. Акхан сразу отметил его и пожелал иметь при себе. — Ешь, Кавик, больше тебе такого увидеть не придется. — подбодрил он калеля.

Взгляд Акхана задержался на правой галерее, огибавшей двор. По ней за спинами пирующих к нему продвигался Тикаль, только что отошедший от стола великого жреца.

— Халач Виник велел передать досточтимому Принцу Победителю, — жрец склонился перед Акханом, — что тени богов Шибальбы просят его ненадолго посетить пир помогавших нам тольтекских родов за городом.