Пятый постулат - Анна Орлова Страница 13

На сей раз портной приволок с собой подручную, долговязую девицу в унылом сером платье — она тащила вещи (кроме камзола, там еще кое-что имелось). Видно, прислуга, вон, глаз не поднимает, как в пол уставилась, так и стоит, молчит себе. Но это-то ерунда: наметанным взглядом Весьямиэль легко оценил, какие формы скрываются под этой кошмарной одеждой — талия тонкая, грудь высокая и аппетитная, причем всё своё, это ж не придворная модница в корсете! Жаль, под дурацким чепцом не разглядеть толком лица, а то, может, девица страшна, как злой демон…

Мысли явно свернули куда-то не туда: давало о себе знать длительное воздержание, естество брало своё. Увы, Весьямиэль был слишком брезглив, чтобы польститься на местных служанок, хотя те так и стреляли глазками в заезжего господина. Очень может быть, еще немного, и он позвал бы какую-нибудь из них, что почище, к себе в комнату…

Малух вертелся, подкалывал полы камзола тут, отпускал там, поддергивал сям и говорил без умолку. Девица помогала (по счастью, только что-нибудь держала и подавала за спиной у господина). Весьямиэль не любил болтунов, но портного терпел — тот порой выдавал что-нибудь любопытное. На этот раз, правда, не повезло — Малух говорил исключительно о скором празднике начала лета. Может, и стоит туда наведаться, решил Весьямиэль. Он бывал на подобных гуляньях в родных краях и знал, что в этакие дни (и особенно ночи) все забывают об условностях и веселятся напропалую. Глядишь, удастся подцепить хорошенькую селяночку из тех, кого он еще не видал!

Наконец, портной удалился, довольный донельзя — ему перепала еще одна монета. Наверно, он мысленно подсчитывал, сколько еще денег осталось у господина, но, конечно, правды не знал. Весьямиэль невольно усмехнулся: свой кошель он не трогал с момента прибытия сюда, с тех пор, как дал монету леснику. Он нашел источник дохода и беззастенчиво им пользовался… А что такого? Деньги понадобятся в столице!

* * *

Маше стоило большого труда хранить молчание. Она не сразу поняла, куда повел ее хозяин, нагрузив охапкой одежды — самому тащить зазорно показалось! Потом по обрывкам фраз догадалась — это постоялый двор, слышала о нем. По зимнему времени тут было не особенно многолюдно, обозы идут по осени, но здесь собирались местные жители: посидеть за кружечкой пива, поговорить о том, о сём… Пьянство Маша решительно осуждала, а вот разговоры… Вот бы ей сюда прийти вечерком да провести среди этих бездельников разъяснительную работу! Глядишь, толк бы был… Она уже начала подумывать о том, что надо бы уйти от хозяина и наняться сюда хотя бы посудомойкой (вот как быстро она приучилась думать навроде местных!), как почувствовала щипок.

— Ты языком не мели! — прошипел Малух. — Веди себя пристойно, не то…

Он замахнулся, а Маша только вздохнула: Малух был ростом ей по ухо и куда субтильнее собственной жены, а Маша и ее не особенно боялась. И вообще, при ней была верная книга — в холщовой сумке на поясе. Тяжело и не очень удобно, но Маша привыкла. Думала сперва соорудить заплечный мешок, но как из него быстро выхватить тяжелый том, если прижмут спиной к стене?

— Опозоришь меня — жрать не дам, — верно сориентировался Малух.

Маша погрустнела: она привыкла есть досыта, а тут и так прислугу кормили не особенно хорошо, если же еще остаться без ужина… Варта вон под тюфяком сухари на такой случай прятала и сокрушалась, если до них добирались мыши, а Маша считала, что нехорошо держать еду в постели. Так и голодала, когда ее наказывали…

Она понятия не имела, к кому идет Малух, но, должно быть, к какой-то важной персоне: перед поселковыми он так не трепетал. Интересно, кто там? И почему это портной велел ей надеть повседневное скромное платье?

— Заходи, — разрешил мужской голос, и портной просочился в едва приоткрытую дверь. Маша бы в такую щель не протиснулась, поэтому толкнула дверь крутым бедром — руки были заняты, — вошла следом и встала у порога, как было велено.

Смотреть вокруг не хотелось, опять же Малух велел ей не таращиться по сторонам и вести себя прилично, так что Маша сосредоточилась на своей ноше: целой горе сорочек, и белых, и цветных (портной ахал и вздыхал, пока шил, тут такого не носили!), прочих тряпок… Малух суетился вокруг, выхватывал то одну вещь, то другую, а заказчик только отдавал команды тягучим неприятным голосом. Маше показалось, будто она уже его слыхала и, улучив момент, когда Малух отошел, она поглядела на заказчика.

Тот стоял спиной, но не признать его было нельзя — вот по этой гриве завитых золотых волос, спадающих до самого пояса! Значит, ее случайный попутчик тоже остался в Перепутинске? Вот только Маша возит грязь и выслушивает брань хозяев, а перед этим вот… как его назвать-то? (Маша уже узнала много непристойных ругательств, но не пускала их в ход, считала, что это недопустимо.) В общем, перед этим белобрысым Малух только что не стелился, вертелся и повизгивал по-собачьи, а хвостом не вертел исключительно по причине отсутствия оного!

От несправедливости у Маши даже слезы на глаза навернулись. Вот вам классовое общество во всей красе! Она, работящая девушка, передовик производства, подвергается унижениям и оскорблениям, а этот вот… праздный элемент живет на всём готовеньком, одежду ему шьют, угождают… Отвратительно! И как все окружающие не видят, что это неправильно? Почему её не слушают?!

Тут еще хозяин велел помогать — то булавки ему подавай, то тесьму, то еще что, а потом пришлось придержать волосы господина, чтобы не мешали. (Хорошо, что тот спиной стоял, а то Маша бы не удержалась и высказала ему в лицо всё, что думала!) Делать это было неприятно — волосы оказались тяжелые, скользкие, будто живые, Маша даже руку украдкой о подол вытерла, когда ей велели отойти.

Теперь-то она поняла, о ком поговаривали в Перепутинске! А слухи ходили такие: на постоялом дворе поселился какой-то заезжий господин, скучает сильно, а потому кутит. Компании подходящей у него нету, вот он и привечает всех подряд. Научил местных мужиков играть в какую-то заморскую игру на деньги, те и просиживают там все вечера напролет! А господин, ясное дело, выигрывает, потому что игру эту знает, как свои пять пальцев, а мужики только-только правила выучили! Конечно, обдирает их, как липку, а на вырученные медяки их же и поит… Правда, все сходились на том, что эти пьянчужки так и так бы свои денежки потратили, но Маша находила такое поведение предосудительным. Алкоголизм — болезнь, но азартные игры — это настоящий бич! Почему староста не запретит подобное, не выгонит приезжего из Перепутинска?..

Вот, значит, почему! Потому что это… важный господин, которого должны отправить в столицу, а до тех пор ему всё позволено!

Маша кипела, как котелок с супом на огне, и сдерживалась из последних сил. Едва дождалась, пока Малух распрощается с заказчиком, и вперед хозяина выскочила за дверь.

— Ты чего красная такая? — спросил тот, подозрительно глядя на нее снизу вверх, и больно ущипнул за руку. — На господина загляделась, поди? И-и, девка, не про твою он честь! Знай своё место! Что, угадал я?

— Нет… — выдавила Маша. Не правду же ему говорить! — Мне… до ветру надо!