Чистильщик. Выстрел из прошлого - Евгений Щепетнов Страница 12

Она не кинула взгляд на Ниночку, не скосила на нее глаза, но я чувствовал: Ниночкин отец – кто-то из этих парней. И самое смешное – мне пришло в голову, что, возможно, она имела отношения с обоими мужчинами сразу! И кто из них отец Ниночки, можно только гадать. Или сделать генетическую экспертизу.

А что, женщина боевая, шустрая, с нее станется – охмурить обоих. Муж где-то по стройкам мотается, задницу морозит да секретаршу трахает, а жене что делать? Когда рядом интересный молодой мужчина! Шрамы? Шрамы мужчину только украшают. И необычные они, загадочные, это подогревает женское любопытство и великую любовь. Хм… к двум… нет, не апельсинам. Мужикам.

Мы посидели еще, потом Мария Михайловна извинилась и отправилась отдыхать, наказав Ниночке развлекать меня и не давать скучать. В кои веки к ним заглянул симпатичный молодой человек, да еще такой интересный! Надеюсь, что она не имела в виду «то самое развлечение». Хотя с нее станется. Если я правильно просчитал ее характер.

Ниночка поняла маму как надо, пересела ко мне поближе, время от времени касаясь моей железной ляжки своей гладкой загорелой коленкой и вздыхая так, будто ей катастрофически не хватало воздуха. При этом ее приличного размера и формы округлости поднимались едва не к самому моему носу, обдавая запахом каких-то свежих, тонких духов. А может, это были и не духи, а запах чистого, вымытого женского тела. Ниночка была хороша, без всякого сомнения. Но жена! Моя молодая, любимая, прекрасная жена! Извечная дилемма – да или нет!

Нет. Нет! НЕТ!

Ниночка нависала, Ниночка касалась плеча упругой грудью, рассказывая что-то свое, веселое, о какой-то своей подруге, скорее всего выдуманной, а я впадал в оцепенение, будто лягушка перед мордой прекрасной кобры. Еще немного… еще чуть-чуть…

И… меня спас рев. Рев трехлетнего карапуза, который вбежал в дверь со стороны сада, показывая всем желающим свою несчастную ручку, уколотую злым растением, предположительно крыжовником. Кстати сказать, за все время наших посиделок я так и не задался вопросом: а где же сейчас обитает ребенок этой самой Ниночки, ведь Мария Михайловна говорила, что живет с дочерью и ее ребенком! Похоже, что ребенок спал – дневной сон по расписанию – где-нибудь в саду. А потом, пока мы тут сидели, проснулся и решил погулять. Ну и… укололся.

Само собой, Ниночка тут же кинулась его утешать, а я, воспользовавшись суматохой, быстро попрощался и с разочарованной молодой мамочкой, и с гостеприимной хозяйкой дома, появившейся в самый разгар утешения несчастного карапуза, вопившего так, что и пожарную сирену услышать было бы нелегко.

Усевшись в автомобиль, я сорвался с места и покатил в свое ближайшее будущее. Когда отъезжал, в окне второго этажа заметил могучий силуэт Марии Михайловны – если, конечно, это была она. И взгляд, который я почувствовал на расстоянии, не был таким уж доброжелательным. А может, у меня обычная паранойя. Заразился от работницы психбольницы. А она – от пациентов.

Ну что, теперь в гостиницу! И думать. Думать, думать, думать… Вообще-то дело хреновое. Совсем хреновое! Круг-то замкнулся! Ну вот нашел я этих двоих – и что? Они не помнят, кто такие! У них новая, другая жизнь! Не та, которая была раньше! Откуда они пришли? Кто они? Память стерта, это ясно. И, скорее всего, восстановить ее невозможно.

Я не был голоден, так что не стал заходить ни в кафе, ни в ресторан. Только что из-за стола, поэтому ужин пока не нужен. Хотелось просто поваляться на кровати, бездумно, не размышляя ни о чем, – валяться и смотреть в потолок. Сколько раз замечал: обдумываешь какую-то проблему, кажущуюся неразрешимой, и чем больше думаешь, терзаешь мозг, тем сложнее и неразрешимее она кажется. А выкинешь все из головы, займешься другим делом, отвлечешься, и вдруг… бах! Решение выскакивает само собой! То-то наши предки говорили: «Утро вечера мудренее». Знали толк в решении вопросов, это уж без всяких сомнений.

И я налил ванну, погрузился в нее и плавал не меньше часа, параллельно слушая включенный на полную мощь телевизор, а потом, не мудрствуя лукаво, лег спать. Чтобы утро было гораздо, гораздо мудренее! Так оно по большому счету и вышло. Утро получилось на диво мудреным.

Мне снилось, что я лежу на огромном борцовском ковре, мягком, как кровать. И что сверху на меня наваливается великан. Огромный такой великан, дышащий смрадом, воняющий потом и почему-то сигаретами. Мерзкий сигаретный перегар забивал ноздри, не давал дышать – этот смрад старой пепельницы я ненавидел всегда! И ненавижу сейчас, во сне!

И я проснулся.

– Лежать спокойно! Не двигаться!

Голос был резким, холодным, не предвещающим никаких приятных перспектив. Руки мои были стянуты наручниками, а на ногах сидел здоровенный тип, на самоварной морде которого блуждала довольная полуулыбка.

– Ну вот! А говорили, опасный парнишка! Да он телок! Настоящий телок! Лежи, парень, не двигайся. И не вздумай шутить!

Шутить я не собирался, Петросяном стать никогда не мечтал, а самого Петросяна даже недолюбливал. То ли шутки у него слишком для меня плоские и пошлые, то ли я глупый и не понимаю настоящего юмора. Но, конечно, мой визави имел в виду совсем другое. Чем я сейчас по большому счету и собирался заняться. Свинство, честное слово, забираться в чужой номер и вести себя подобным образом – вязать руки, усаживаться грязным задом на мою чистую постель!

Четверо. Двое со мной возятся, двое расхаживают по комнате. Один роется в моих вещах, вытрясает из бумажника. Второй потрошит сумку, вываливая содержимое прямо на пол. Все, что Варя так любовно гладила, укладывала, стараясь для любимого мужа. И вот теперь какой-то гад мнет, трясет все это грязными руками!

– Не трогай мои вещи, мразь! – не выдержал я, дернувшись, чтобы проверить крепость моих конвоиров. – Не ты положил, не тебе и брать!

– Заткнись, урод! – ответствовал тот, что тряс мои штаны-трусы, и продолжил заниматься своим делом с еще большим усердием, нарочито брезгливо расшвыривая мои вещички.

Кстати, только сейчас до меня дошло – они меня знают. Откуда? И кто такие? Менты? Может, и менты. Бандиты? Может, и бандиты. В наше время отличить их друг от друга бывает очень нелегко. И с той, и с этой стороны есть бывшие менты. Все ЧОПы, большинство из которых давно уже стали настоящими ОПГ, забиты бывшими ментами, убежавшими из органов внутренних дел по причине низкой зарплаты или вышвырнутыми за должностные преступления.

– Что вам надо от меня, сволочи?! – рявкнул я и снова попробовал пошевелиться, ворочаясь, как медведь после зимней спячки. Оба моих пленителя крякнули и покрепче прижали меня к кровати. Один, тот, что приковал мои руки к стояку центрального отопления, пропустив под него цепь наручников, еще и пребольно ткнул меня кулаком в ребро.

– Заткнись! Ни слова, а то огребешь по полной!

Из этого я сделал вывод, что убивать меня пока не собираются, избивать – вроде тоже. Но перспектива такая вообще-то имеется. Наследил я по своей жизни очень и очень круто. Чего стоит только одно бандитское частное охранное предприятие, в котором я перебил всю верхушку и самого хозяина, прихватив оттуда кругленькую сумму бабла. Или взять Арену, где я проделал то же самое. И какая разница, что это все были плохие люди? У плохих людей тоже имеются друзья. И эти друзья иногда желают отомстить. А оно мне надо?