Буревестники - Филиппа Грегори Страница 12

Глубоко тронутый священник кивнул и ушел с Иоганном в темный церковный зал. Большинство присутствующих опустились на колени и покорно закрыли глаза в молитве. Изольда тоже упала на колени на грязный булыжник рыночной площади. Ишрак застыла рядом с ней, как будто стараясь заслонить и от откровения, и от людской тоски. Фрейзе встретился с сумрачным взглядом Ишрак. Он признался себе, что потрясен и озадачен проповедью Иоганна.

– Но мы же ему ни о чем не рассказывали, – скороговоркой прошептал Лука брату Пьетро. – Он знает наши судьбы, которые не смог бы узнать иначе, как через откровение. Он говорил обо мне и о моем детстве, а ведь я молчал об этом! И он никогда прежде не встречал госпожу Изольду! Мы в Пикколо – совершенные незнакомцы!

– А Фрейзе не мог… – неуверенно начал брат Пьетро.

Фрейзе замотал головой.

– Не-е, я кормил завтраком мальчишек, которые попрошайничали у пристани! – высокомерно произнес он. – И я не сплетник. Я не сказал ему ни единого словечка – не считая того, что вы слышали. По-моему, парень просто придумал удачную речь и следил за поведением толпы.

– Ты плакал! – возразил Лука.

– Он говорил такие вещи, что и камень бы разрыдался! – парировал Фрейзе. – Но слезы еще не делают их правдой.

– А то, что он упомянул про набег оттоманов? – спросил Лука. – Это – точно не догадка! А его заявление о том, что госпожу Изольду выгнали из ее замка? Это не похоже на сказанное наугад: он не мог такое придумать! Ему неоткуда было узнать про госпожу Изольду! И в то же время он говорил о том, что ее отец лежит в холодной могиле, а брат присвоил ее наследство.

– Полагаю, что он получил откровение, – согласился брат Пьетро, не разделяя недоверия Фрейзе. – Но я спрошу у священника его мнение. Кстати, возможно, Иоганн также сообщит ему нечто интересное, стоящее нашего внимания.

Он посмотрел в сторону церкви. Даже отсюда было видно, что священник стоял на коленях по одну сторону резной перегородки, а Иоганн преклонял колени по другую. Юноша благоговейно исповедовался шепотом, низко склонив голову с взлохмаченными локонами.

– Исповедь Иоганна должна быть тайной, – заметил Лука. – Она касается только Господа, священника и самого Иоганна.

Брат Пьетро кивнул:

– Конечно. Но отцу Бенито допустимо поделиться со мной впечатлениями. А когда я с ним побеседую, то отправлю в Рим наше сообщение. Кем бы ни был юнец – провидцем или мошенником, – милорд, полагаю, захочет ему помочь. Полагаю, что у Иоганна – очень важная роль во всем этом. Он организовал стихийный Крестовый поход! Вот оно – настоящее народное движение! И оно – гораздо мощнее, чем вассалы, идущие воевать по приказу сеньоров. Именно к такому призывал Его Святейшество – и не получал отклика. Но Иоганн способен изменить мир. Уже в Италии он способен собрать тысячи. Я наблюдал за ним и понял, что у него есть дар. Он сумеет создать непоколебимую армию верующих. Милорд захочет, чтобы о паломниках позаботились, а затем отправили в Святую землю. Он пожелает, чтобы их оберегали и чтобы они получили не только пропитание, но и оружие.

– И он говорил так точно и метко! – продолжил Лука, который остался равнодушен к планируемому братом Пьетро Крестовому походу. – Он упомянул обо мне и моем отце. Он говорил про госпожу Изольду и про дона Лукретили! Это не было обобщением или обычным ораторским оборотом. Иоганн – пророк! Он мог получить это знание только из истинного откровения.

– Он вдохновляет на подвиги, – признал брат Пьетро. – Возможно, он и впрямь провидец. И он явно получил дар языков: вы видели, как его слушали?

Лука направился к Изольде, пробираясь сквозь толпу молящихся. Приблизившись к девушке, он обнаружил ее на коленях, под присмотром Ишрак. Когда она перекрестилась и подняла голову, он подал ей руку и помог встать.

– Мне показалось, что Иоганн обращался ко мне, – отрывисто произнес Лука. – Он поведал мне о том, как я лишился отца.

– А я уверена, что он общался именно со мной, – вымолвила она, – Иоганн говорил то, что могли знать лишь те, кто находились в замке, но его же там не было! Значит, мудростью его наделяет Господь! На него снизошел Дух Святой.

– Ты ему веришь?

Она кивнула:

– Да. Он не мог просто угадать это. Его слова были настолько верными – и картина была очень яркой. Правдивой.

Лука подал ей руку, и она положила ладонь на сгиб его локтя. Молодые люди направились по узкой лестнице к припортовому постоялому двору. Фрейзе и Ишрак побрели за ними в скептическом молчании. Тощий рыжий котенок бежал следом, пытаясь не отставать от Фрейзе.

– Я что-то не заметил, чтобы ты плакала, – сказал Фрейзе молчаливой Ишрак.

– Я редко плачу, – ответила она.

– А я реву, как ребенок, – признался Фрейзе. – Иоганн воодушевляет. Но я не представляю, что и думать.

– Он мог сказать такое где угодно, – без обиняков заявила Ишрак. – В любом порту на побережье найдутся женщины, потерявшие отца. В большинстве городов кого-то да оставят без наследства.

– Ты не веришь, что Иоганна призвал Господь?

Она коротко засмеялась и решилась признаться:

– Я вообще не уверена насчет Бога.

Фрейзе улыбнулся:

– Так ты язычница?

– Мать растила меня мусульманкой, но всю жизнь я провела в христианском доме, – объяснила Ишрак. – Образование мне дал отец Изольды, дон Лукретили: из меня сделали ученого, который во всем сомневается. Я толком не знаю, во что верить.

Лука с Изольдой продолжали разговаривать.

– Мне невероятно сильно не хватает отца, – признался Лука. – А мать… – Он не закончил фразы. – Самое ужасное – быть в неведении. Я не знаю, что именно случилось, когда их похитили – да и живы ли они вообще?..

– Родители отправили тебя в монастырь? – спросила она.

– Они были убеждены в том, что я поразительно способный и мне надо дать шанс стать не простым фермером. У них был надел земли – мы неплохо жили и не бедствовали, но если бы я унаследовал ферму и остался в деревне, то не увидел бы ничего, кроме холмов и лугов. Я бы вел хозяйство после их смерти и передал бы все своему сыну. Им хотелось, чтобы я учился и достиг чего-то при церкви. Мама никогда не сомневалась в том, что Бог наградил меня талантами. Отец понимал, что я разбираюсь в цифрах получше купцов и начинаю говорить на других языках чуть ли не сразу, когда слышу чужую речь. Он решил, что мне нужно дать образование. Вот так все и получилось, – подытожил Лука.

– Но ты мог с ними видеться после того, как сделался послушником?

– Да. Будь они благословенны: родители посещали храм аббатства почти каждое утро, а по воскресеньям бывали в монастыре дважды. Они часто стояли возле входа в церковь и высматривали меня, когда я был хористом – ну а я из-за своего маленького роста не мог толком ничего увидеть и поэтому забирался на скамеечку для коленопреклонений. Когда мама навещала меня в монастыре, она всегда приносила мне что-нибудь из дома: веточку лаванды или пару яиц. Наверное, она по мне очень скучала. Я был ее единственным ребенком. И, видит Бог, я тоже по ней скучал!