Для кого цветет лори - Марина Суржевская Страница 12

Она полулежала в кресле, Ошар похлопывал девушку по щекам. Оникс отвела его ладонь и отвернулась от легкого сожаления во взгляде владыки.

— Что случилось? — голос предательски дрогнул. — Я потеряла сознание?

— Да. Ты рухнула в обморок, когда маг попытался просмотреть твои воспоминания. Лори защищает раян от вмешательства в их разум. В одном из архивов были намеки на это, но…

— Но вы не приняли их к сведению, — Оникс села, потянулась к графину с водой. Руки дрожали, и ей стоило немалых усилий удержать фужер и не разлить жидкость. Сочувствия в глазах мужчин не было, лишь досада, что задуманное не удалось. Первый советник поглядывал с насмешкой, маг — со злостью, Сумеречный и вовсе отвернулся. Ошар хмурился.

Оникс допила и поставила хрустальный фужер на низкий столик. Извиняться перед ней никто не собирался.

— Что ж, придется обойтись рассказом девушки, — советник Итор опустился в кресло напротив. — Постарайся вспомнить все подробности, Оникс. Что произошло на площади?

Она пожала плечами, стараясь не дрожать.

— Не знаю, я ведь говорила. Я делала все, как мне велели, улыбалась людям, кивала… Но толпа словно озверела! В нас полетели камни. А после… — она запнулась, и вновь перед глазами возникло лицо — темные волосы до плеч, жесткая линия подбородка, зеленые глаза. И взгляд. То, как Давьер смотрел на нее там, на площади, заставило Оникс судорожно закусить губы. — Я испугалась. Наверное, все дело в этом…

— Испугалась? — Итор скептически изогнул бровь и посмотрел на Ошара. — Хм… Странно. Что-то еще? Возможно, ты что-то увидела? Или вспомнила?

— Нет. — Раяна упрямо вскинула голову. Ее тошнило от голода, блеска украшений на одеждах этих мужчин, оценивающих взглядов. От понимания, что все они хотят лишь одного — использовать. Им всем плевать на чувства девушки, на ее мысли или желания. Ни один даже не пошевелился, чтобы подать ей воды. И Оникс закусила губу, заставлял себя сдержать рвущиеся наружу негодование и обиду. И в глаза первому советнику посмотрела так же холодно. — Я уже все сказала. Я не знаю, почему лори раскрылся. О цветке я знаю еще меньше, чем вы, орт-господин старший советник.

Итор задумчиво щелкнул пальцами. Янтарный камень на его руке блеснул солнечным светом, словно подмигнул.

— Что ж, — протянул мужчина. — Думаю, что нет смысла дальше мучить вашу невесту, Светлейший. Проникнуть в ее разум не получится, а сказать большего Оникс, очевидно, не… — усмешка тронула губы мужчины, — не может.

— Вы правы, Анрей, — владыка поднялся, и остальные тоже встали. Оникс — чуть пошатнувшись от охватившей ее слабости. — Попытайтесь найти сведения о лори, нам надо знать, как управлять цветком. Благодарю вас ортлорды, вы свободны.

Советники склонились и покинули комнату, не посмотрев на девушку. Лишь Сумеречный пес, что удерживал раяну путами, проходя, кольнул ее взглядом — острым, как рукавный клинок, и таким же быстрым. Но длился этот взгляд лишь миг, отвернувшись, пес шагнул к двери.

— Я могу идти, мой повелитель? — Оникс присела, не поднимая головы. Опасалась, что Ошар рассмотрит в ее глазах ненависть и к нему, и к сборищу его советников. Но владыке было не до чувств девушки, так что он лишь махнул рукой, отпуская ее.

— Да, отдохни. Ты сегодня порадовала меня, Оникс. Иди, вечером я жду тебя на ужин.

— Благодарю, мой повелитель. Вы очень… добры, — выдавила та, надеясь, что голос не выдает ее чувств. И лишь за огромными дверьми вздохнула с облегчением.

Стражники, охранявшие покои владыки, смотрели перед собой и на вздох раяны не отреагировали. Зато двое из шестерых молча шагнули, встали по бокам, все так же уставившись в пространство перед собой. Оникс повертела головой, оглядела обоих и фыркнула. Но, смирившись со стражниками, просто пошла к своим покоям, понимая, что они лишь выполняют приказ.

Так же, как и она.

В своих покоях, отпустив суетливых служанок, что помогали раяне раздеться, Оникс вошла в исходящую паром купель и спустилась по ступенькам в каменную чашу. Постояла, опустив ладони в теплую воду, а потом повернула голову, рассматривая в зеркало свою спину. Стекло затянулось дымкой пара, силуэт девушки в нем был туманным. Но достаточным, чтобы увидеть цветок. Нежно-зеленые побеги, оплетающие косточки, узкие листья. Бутон всех оттенков красного — от нежной розовинки до темного багрянца.

Оникс закрыла глаза и представила… нет, вспомнила. После сегодняшнего эти воспоминания словно пробили плотину, стену, которую она так старалась воздвигнуть внутри себя. Но сегодня она рухнула, похоронив под обломками ее бесплодные жалкие попытки забыть.

Забыть не получалась. Ни одного мгновения, ни единого жеста, ни слова. Он снова порабощал ее тело и разум, снова пленил, подчинял, требовал. Ран Лавьер, человек, которого она поклялась забыть. Мужчина, что продолжал являться во сне, не желая отпустить. Не оставляя Оникс ни на миг, сводя с ума воспоминаниями. И как ни пыталась она избавиться от его незримого присутствия, но лишь один взгляд сквозь толпу, мимо десятков и сотен чужих лиц, длящийся лишь пару мгновений, лишь один этот взгляд разрушил стену и разбудил чувства. И вновь его поцелуи горели на ее коже, заставляя кусать губы и сжимать кулаки. И почти до безумия желать его прикосновения.

Оникс зашипела и ударила ладонью по воде, разбрызгивая прозрачные капли. Ее тело дрожало, а цветок на спине двигался, вновь и вновь оплетая стеблем хребет, словно и он жаждал большего…

Проклятый Лавьер! Что он делал на той площади? Почему был там?

Он преступник, его ищут по всей империи, но он явился посмотреть на нее, стоящую рядом с новым владыкой? Знал ли Лавьер, кого именно Ошар объявит своей невестой?

Оникс застонала, обхватила голову руками. А потом снова ударила ладонью, но уже по бортику, расплескивая капли и пытаясь не орать от бессилия и ярости. Боль в костяшках слегка отрезвила, вернула из омута воспоминаний.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Слышишь? — она шипела сквозь зубы, почти беззвучно, зная, что служанка подслушивает под дверью. — Отпусти меня! Отпусти!!!

И яростно швырнула в зеркало пригоршню воды, не желая видеть свое отражение. И сомкнутые бархатные лепестки лори на левой лопатке.