Биограф - Инна Комарова Страница 12

Пауло понял, – ему нанесено оскорбление, и он не может справиться с этим.

– Никогда не забуду слова мною уважаемого и почитаемого Николо Паганини: «Способным завидуют, талантливым вредят, гениальным – мстят». Или: «Талант не любят, а гения ненавидят». Как сказано, а! Что скажешь?

– А чему Вы собственно удивляетесь, Цезаре. Надо знать почерк великого маэстро Паганини, – ответил Пауло.

И снова в пути

– Я мечтаю написать о человеке, перед которым преклоняюсь с детства, – сказал, между слов, Цезаре.

– О ком это? – спросил Пауло.

– Как ты не знаешь, кому я покланяюсь с детства?– удивился Цезаре.

– Как мне не знать. Конечно, знаю. Вы хотите посвятить свои труды

величайшему мыслителю – Леонардо да Винчи. –

Подумалось, возможно, я кого-то пропустил по невниманию, – засомневался Пауло.

– Нет, дружище, ты ничего не пропустил. Ты абсолютно прав. Ему, ему самому я жажду посвятить свои силы, время и душевные порывы. Но вот что интересно. Ты не поверишь, я волнуюсь, как влюблённый юноша. Такой душевный трепет охватил меня. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – ответил Пауло.

– Но, что-то останавливает, сомнения не дают покоя и я никак не могу решиться, – жаловался Цезаре.

– Что так? Откуда такая нерешительность, неуверенность в своих силах, Цезаре? Я Вас не узнаю. Из-под Вашего пера вышло столько увлекательных произведений. Их с удовольствием и интересом читают во всей Европе. Ваше имя стало нарицательным. Вас любят, ценят, почитают. Вы – выдающийся биограф, писатель. Думаю, Цезаре, Вы устали и немного кокетничаете. А? Признайтесь. Мне можно, я никому не открою этой тайны, – проговорил Пауло таинственно и, не успев до конца выговорить этой фразы, заразительно засмеялся.

Цезаре смотрел на него, не совсем понимая причины его смеха, а затем, «заразившись» и сам захохотал.

– Не стоит сгущать краски, – посоветовал Пауло.

–Отбросьте всё, что Вам мешает, – убеждал он, остановившись, промокая влажное лицо.

– Как ты не понимаешь. Для того чтобы постичь Леонардо, стало быть, позволить себе взяться за описание его жизненного пути, мне самому нужно быть учёным. Правда, некоторые считают, что он только художник. Ничего подобного. Это не так. Леонардо – гений!

Ему было доступно всё. Его мозг творил во всех областях, он работал, опережая своё время. Леонардо мыслил на века вперёд. Уникальность неограниченных возможностей его мозга ещё предстоит учёным мужам изучить.

Для того чтобы описать всё это на должном уровне, я сам обязан иметь представление обо всём. Да, да, именно обязан хорошо разбираться и ориентироваться в тех или иных областях. А я, как оказалось, недостаточно подкован. Вот и пасую, – разложил по полочкам Цезаре, делясь своими тревогами, сомнениями и умозаключениями.

Цезаре углубился в свои мысли и молча смотрел на бегущие мимо дороги и лесополосу.

– Ну, ничего, всему своё время, – заключил он. -Подоспеет момент, и я займусь вплотную этим материалом. Всё оставлю, отложу в сторону. Буду работать только в этом направлении. Мечтаю написать исследовательский труд – трактат. Одним биографическим буклетом здесь не обойтись. В этом и заключается моя задача.

– Так это же намного труднее! – прокомментировал Пауло.

–Согласен. Это не романы писать. Ой, боюсь, Цезаре, придётся нам поселиться в архиве Леонардо, – съехидничал он.

В одно мгновение улыбка сошла с лица Пауло, и он заговорил серьёзно.

– Не могу не сказать. Меня просто распирает. Я восхищаюсь Вами. Вы такой целеустремлённый человек. Личность с большой буквы. И всегда знаете, чего хотите. Да нам, «маленьким», сложно постичь взгляды и деяния такого масштаба. Я обыкновенный смертный, поэтому никогда не ставлю перед собой глобальных задач. Наверное, поэтому и прожил без треволнений и крупных разочарований. Знаете, как люди говорят, – все живы, здоровы и, слава Богу, – приземлял Пауло своего господина.

– Это всё потому, что тебе ещё в отрочестве обрезали «крылья», – неожиданно заключил Цезаре.

Пауло посмотрел на него. В его глазах застыл знак вопроса.

– Ну и что же, что пропал голос? – говорил Цезаре, не замечая его взгляда. -Есть тысячи других специализаций в музыке, и ты бы преуспел, вне всяких сомнений, если бы тебя продолжали обучать и нацелили на это. А так тебя отдали служить, проще простого и на этом для тебя всё закончилось, – пояснил Цезаре свою точку зрения.

– Возможно, Вы и правы, мой друг. Но, в таком случае, я бы не повстречался с Вами. И наверняка был бы одинок в том мире. А так у меня есть Вы – мой единственный друг, Ваши труды, Ваша жизнь, Ваша атмосфера и вот, что я скажу Вам прямо. Я счастлив служить Вам, и делить с Вами Ваши переживания. Скажу Вам больше, я ни в коем разе не считаю себя обделённым. Вовсе нет. Мне хорошо с Вами. Ухаживая за Вами, я помогаю человечеству. Вы – одарённейший человек. В своих трудах Вы несёте людям знания, добро, свет, надежду и, конечно же, любовь. Стало быть, я причастен к этому. Осознавая это, мне радостно, – произнёс Пауло, не прерываясь, вкладывая глубокий смысл в каждое, сказанное им, слово.

–Спасибо, дружище, – отозвался Цезаре.

–Мне тоже хорошо, комфортно, когда ты рядом, – произнёс он сдержанно.

Пауло заварил ароматный травяной чай. Вытащил из «закромов» апельсиновое варенье, которое синьора Мария приготовила им в дорогу. И они, завершив беседу, плавно перешли к трапезе. Каждый думал о своём, с удовлетворением признавая, что жизнь всё-таки, прекрасна! И как замечательно, когда рядом есть близкий друг.

А за окном кареты злилась непогода. Ветер стучал в окна. Дождь бил в стёкла, поливая бесконечно струящимся водопадом. Сырость просочилась в карету.

Цезаре пил чай, укрывшись пледом. Наконец, согревшись, он отложил в сторону свои дневниковые записи и сладко уснул. У него на душе воцарился мир и покой.

Свидание в беседке под виноградными гроздьями

Рауль Дель Монти прислал Шурочке письмо, в котором просил её уделить ему несколько минут перед отъездом по делам службы.

Она поняла, предстоит разговор, который решит участь их отношений и её, Шурочкиной, судьбы. Она была готова к этому, и всё же сердечко дрожало, как осиновый листок на ветру.

После обеда Шурочка побежала в беседку под виноградными гроздьями.

В этой день она выглядела безупречно. На ней было лёгкое платье в нежно голубых тонах, с кокеткой под грудью, что очень ей шло. Платье придавало Шурочкиному облику женственность и романтичность. Шляпка, с цветами в тон платью, на широких лентах. Они соединяли края шляпки под подбородком, вывязываясь в бант. Законченность форм во внешнем виде подчёркивало её внутренне состояние. Шурочка была само очарование.

Идя вприпрыжку по аллее, она издали приметила худощавую высокую фигуру Рауля, отмерявшего беседку из одного конца в другой.