Опасная охота - Андрэ Нортон Страница 12

Майлин держала руки ладонями вниз, один за другим разгибая пальцы до тех пор, пока они не вытянулись все прямо, напоминая веер. Она по очереди внимательно разглядывала пальцы, словно убеждаясь, что они все по-прежнему на месте.

Фарри почувствовал, как его запястье повлажнело, и опустил взгляд. Из двойного «браслета» падали капли. Так они могли бы капать из какого-нибудь сосуда с водой — если не принять во внимание, что из руки не могла идти чистая вода. Вначале это была скорее розоватая пена, превратившаяся затем в иную субстанцию, того же самого красного оттенка, какого была повязка. Кровь!.. Безусловно, это была кровь, такая же, какая медленно вытекает из свежей раны. Она падала, но не долетала до пола, поскольку снова превращалась в крошечные шарики тумана, прежде чем достичь уровня коленей Фарри.

Создавалось впечатление, что эта влага наполняла воздух, исчезая в нем, ибо теперь казалось, что и вокруг него кровь, как на вкус, так и на запах.

Теперь из ленты на запястье Фарри стал утекать цвет. Она постепенно сминалась, в то время как пепельные точки на ней становились больше. Затем оба слоя стали тоньше и рассыпались, как зола из костра. Только на руке Фарри остался след, красный, как ожог. Ворланд, державший Фарри, как пленника, отпустил его, и снова смешение мыслей в голове Фарри рассортировалось в послание.

Тоггор! Он начал выискивать смукса снаружи.

«Плохо…» — умудрился уловить Фарри, но послание было очень слабым и тихим. Все явственно услышали то, что последовало после, и на этот раз им не понадобился никакой диск или линия связи для поиска. Раздавшийся крик был не мысленным, а громко вырвавшимся из горла.

— Аааааааа!

Тоггор! Но этот крик исходил не от Фарри. Скорее иной разум посылал следующее: Ощущение существа, которое крепко-крепко держали, существа, ринувшегося в воздух…

— Дурак! — услышали они голос без всякой помощи. — Спакет! — И тут возник расплывчатый мысленный образ бледного брюха животного, тяжело бредущего по толстому слою грязи.

— Этот малыш, — шипящим шепотом произнес Зорор, пряча серебряный коготь в ножны, — он ударил его — ну, того «паука», который сплел эту сеть. Какое оружие у Тоггора, мой маленький брат?

— Яд в коготках. — Наверное, он выпустил смертельную дозу, поскольку Фарри никогда не пытался извлечь крохотные желтые бусинки жидкости, которые Растифф регулярно изымал из-под когтей Тоггора, пока тот находился у него в плену.

— С-с-с, — закатанин бесшумной походкой перешел помещение, а Ворланд быстро отошел в сторону, давая Зорору подойти к внешней двери. — А тот, на кого так напали, умрет? — Он вытянул руку и отвел Фарри от космонавта, а потом подошел к нему вплотную.

Тот потирал запястья, выгибал плечи и как можно сильнее изгибался сам, чтобы суметь компактно сложить крылья и снова спрятать их под плащ.

— Он умрет? — повторил закатанин.

Фарри покачал головой. Он чувствовал сильнейшую усталость, словно целый день пробирался по болотам Нексуса. И хотя силы его были на исходе, у него хватило воли стоять и думать о том, что могло произойти в другой комнате.

— Не знаю, — ответил он. — Это яд… но на некоторые жизненные формы он действует не смертельно. Разница в том, что… — он перестал объяснять. Затем, потирая руку в месте ожога, продолжил: — Что у одной особи может вызвать смерть, на другую подействует не сильнее, чем укус мухи лугк. Тоггор! — он снова перестал говорить, делая мысленный призыв.

Последовал ответ, но очень неясный, и Фарри ничего не разобрал. Но по крайней мере это означало, что смукс еще жив.

— Уложи его, — раздался отчетливый голос вместо глухого бормотания. — Он был глуп, хотя и немного полезен в делах. А теперь — спустись в ту дыру, где он прятался, и принеси мне обратно… — Затем последовали не слова, а скорее какое-то щелканье.

— Они наверняка ищут, высокочтимый. — Этот голос перешел в жалобное хныканье и безусловно принадлежал факиру. — Если это так, то лучше бы тебя не поймали, разве это не правда? Не забывай, у нас имеются собственные методы обращения с пленниками, которые сопротивляются — тело может выдержать истязания, а вот мозг, ах, это совершенно другая вещь. Ты видел то, что ты видел, не так ли? Помнится, один корабле-владелец из Круга…

— Высокочтимый, нет — я уйду. Но что насчет этой твари, которая прикончила Гулда? Не следовало бы нам разыскать ее и…

— И умереть? Похоже, тебе вдвойне охота навлечь на себя зло этой ночью, Йок. Или ты хочешь сказать, что берешься поймать его и сможешь безопасно с ним обращаться?

— Нет, нет!

— Ты говоришь это, как Клятву Кровью Сердца, Йок. Посмотри-ка вниз, туда, куда выходит эта дыра, если ты все еще трясешься от страха. Подчини свои ноги голове…

— Но, высокочтимый, разве не вы говорили, что эта тварь может привести к нам то, что нам надо? Разве разведчик не поклялся, что то существо, которое мы выследили, принадлежало ему?

— По крайней мере, с памятью у тебя все в порядке, Йок. Однако делай с ним, что хочешь. Мы больше в нем не нуждаемся.

— Как?..

— Все очень просто, — снова этот голос стал громче, будто он обращался к группе. — Ну же!

Фарри опустился на колени, словно его кости стали настолько мягкими, что не могли удерживать его. Как и прежде, он был беспомощен, находясь в тисках чего-то невидимого, которое схватило его и снаружи и изнутри.

Это Майлин схватила и остановила его, снова положив руки ему на плечи. А тем временем пальцы ее рук вливали в него свежие силы. Он глубоко вздохнул и окреп, в душе цепляясь за то, что она давала ему.

Теперь в нем началась новая борьба. Ему необходимо найти источник этой слабости — если он поползет на четвереньках, чтобы совершить нечто, влекомый непонятным, темным побуждением, и встретит это вместе с остатками силы, которой он все еще обладал, разбуженной и готовой к применению благодаря Майлин, которая насытила его сознание верой в собственные способности.

Комната исчезла, словно сметенная чьей-то гигантской рукой. Его подхватил вихрь цвета, и почему-то это само по себе сделало его способным понимать — или чувствовать — или воспринимать как-то иначе — сон?

В воздухе появились крылатые существа. Когда они ныряли и парили в воздухе или опускались совсем рядом с ним, он ощущал безграничный мир — или, возможно, лишь тень его — он стал частью чего-то вечного, бессмертного, что — безошибочно — существует, существовало и всегда будет существовать!

Он не видел лиц тех, кто танцевал вместе с ним на ветру; ему лишь казалось, что вездесущий сверкающий туман обволакивал их, когда он пытался пристально вглядываться. И все-таки он не сомневался, что был одним из них, и что это было его место. Он попытался воспользоваться своими крыльями, чтобы воспарить вверх и стать истинной частью этой игры или танца — или церемонии, которая, как ему казалось, имела огромное значение, и ему надо было лишь сосредоточиться, чтобы достичь правды, большей, чем та, которую он когда-либо знал до этого.