Антарктида online - Александр Громов Страница 12
Антарктида online - Александр Громов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
— Не, — убежденно сказал Баландин. — Не могли мы так далеко на юг отклониться, чтоб во льды въехать. Каждый же день солнце на востоке, по носу вставало, так? Проходило почти точно над головой, потому что экватор, и садилось на западе. И компас — не мог же магнитный полюс уехать фиг знает куда?
— Да сто раз уже это обсосали, — досадливо вздохнул капитан.
Нафаня похрустел и осторожно вставил:
— А что там калининградцы вчера про наклон земной оси толковали? Я не понял.
— Ну, — охотно принялся объяснять Баландин, — если предположить, что наша старушка внезапно накренилась относительно плоскости эклиптики… знаешь, что это такое?
— Знаю. Блин, который планеты со своими орбитами образовывают.
— Во! — подтвердил Баландин. — Так вот, наклон земной оси к плоскости эклиптики составляет… э-э-э… не помню точно, не то двадцать три, не то двадцать шесть градусов. Если бы он изменился, изменилось бы привычное движение солнца по небу. Во всех широтах. Но мне кажется, что фигня все это: такое событие сопровождалось бы катаклизмами почище льдов и пингвинов вблизи экватора. Цунами и землетрясения — наверное, еще не самые страшные из них. Тут что-то иное. Какой-то погодно-климатический катаклизм. Локальные заморозки на экваторе. Хотя это объясняет только льды и вовсе не объясняет присутствие пингвинов.
— А где пингвины водятся? В Антарктиде? — уточнил Женька, на время оставивший неблагодарную магнитолу.
— В Антарктиде, на ближних к ней островах и на самом юге Южной Америки, кажется, водятся.
— Может, этот твой катаклизм потихоньку на экватор двигался? А пингвины вслед за ним кочевали? — предположил Нафаня.
— Ну да! — усомнился Баландин. — Айсберги потихонечку и движутся. Хоть один не то что до экватора, до тропика добрался?
— Почем я знаю? — пожал плечами Нафаня. — Я вообще за пределы бывшего совка впервые попал… Да, вспомнил! На Галапагосах пингвины есть. Хотя где мы, а где Галапагосы…
Неизвестно до чего экипаж «Анубиса» доспорился бы, но тут тон двигателя буксировщика изменился. Все, как один, дружно повернули головы прямо по курсу.
До сих пор приходилось часто вилять вслед за катером, огибая встречные ледяные горы. Теперь же впереди из тумана, освещенная мощными прожекторами, восставала сплошная ледяная стена, сколько удавалось разглядеть. Что вправо, что влево. К стене был пришвартован теплоход «Кассандра», судно обеспечения «Фестиваль», а уж к ним — с десяток яхт, участниц «Гонки самоубийц», судейские катера…
— Вот это да! — впечатленно пробормотал Баландин. — Это ж какой катаклизм мог в этом пекле такую стену склепать!
Катер сбросил ход; «Анубис» и «Царица», постепенно сближаясь бортами, продолжали идти по инерции.
Когда борта николаевцев и волгоградцев разделяло всего пять метров, один из матросов «Царицы» протянул руку к ледяной стене и спросил у украинских коллег:
— Уже знаете, что это? Это побережье Антарктиды, Земля Уилкса. Только что про нас по радио передавали.
Команда «Анубиса» молча взирала на льды.
Как хорошо известно каждому, кто в детстве сумел осознать невероятный и, по правде говоря, не очень-то логичный факт шарообразности Земли, население нашей планеты делится на две категории: те, кто ходит головой вверх, и те, кто ходит головой вниз. Существует, правда, и промежуточная категория, состоящая из жителей экваториальных стран, чьи головы торчат вбок, заполняя тем самым классификационную пустоту между вверх— и внизголовыми. Так сказать, связующее звено и золотая середина. Как правило, переход из одной категории в другую, даже добровольный, связан с неудобствами и зачастую мучителен. А уж если переход этот принудителен и притом мгновенен…
В крайнем, окруженном мачтами на растяжках, домике поселка, где помещалась радиостанция, в стандартном домике с плоской крышей, вечно придавленной сугробом, в домике, до крохотных окошек увязнувшем в осевших за полярное лето снежных наносах, в помощь слабосильному калориферу горела печка-капельница. Было не продохнуть, воняло соляром, табаком и крепким мужским потом. Спиртом тоже пованивало — как от четверых сидевших за дощатым столом, так и от их жестяных кружек.
— Еще по сто? — спросил Непрухин.
— Можно, — басом согласился Ломаев и, с хрустом потянувшись громоздким телом, на всякий случай уточнил: — Разбавленного?
Непрухин только повел слегка осоловевшим взглядом в сторону гостей: мол, за кого ты меня принимаешь, я же не изувер какой…
Гостей было двое: Джереми Шеклтон и Эндрю Макинтош, магнитологи с австралийской станции Дейвис, неделю назад прилетевшие в Новорусскую ради научных контактов и уже успевшие стать здесь своими ребятами, особенно для аэролога Ломаева и радиста Непрухина. Свои-то они свои, но умерщвлять гостей девяностошестиградусным спиртом, да еще не медицинским, а техническим, правда, очищенным марганцовкой, было бы не по-божески. Пусть еще поживут на этом свете.
— А мне чистого полста грамм. — Ломаев протянул кружку. Ухмыльнулся в бороду: — Помнишь того японца?
Еще бы Игорю Непрухину не помнить гостя из Страны восходящего солнца, а точнее, с японской станции Сёва! Из-за него он схлопотал выговор и, кроме того, три дня чистил картошку на камбузе, напропалую проклиная самураев, хризантемы, гейш и особенно остров Сикоку, родину Такахаши Кацуки, старшего над группой японских научников. В отличие от своих улыбчивых коллег, этот Кацуки держался надменно, всячески подчеркивая свое превосходство не только над подчиненными ему соотечественниками, но и над хозяевами, чем вызвал к себе глубокую неприязнь со стороны доброй половины населения Новорусской. Типунов, начальник станции, приказал не обращать внимания и терпеть, благо миссия японцев была краткосрочной.
Может, все и обошлось бы, если бы на прощальном ужине Типунов не разрешил народу принять толику спиртного и если бы Кацуки не начал прилюдно хвастаться тем, что он, мол, не простой японец, а особенный, поскольку не только простое саке, но и императорское саке может пить без всякого труда. Кто-то покивал в ответ, кто-то уважительно промычал; Непрухин же, знающий о спиртных напитках если не все, то очень многое, в том числе и то, что крепость императорского саке достигает лишь семнадцати градусов, с нарочитым простодушием предложил «непростому» японцу отведать «русского саке». Хлопнув полстакана спирту, Кацуки закатил глаза и остекленел. Несмотря на хлопоты врача, из стеклянного состояния он не вышел до самого отлета и был с бережением уложен в чреве самолета на пожертвованный Типуновым матрац. После чего начальник станции приступил к поискам виновного и, конечно же, нашел.
Вне всякого сомнения, знай Типунов о пьянке в радиостанции, последовавшей непосредственно вслед за общей попойкой «по случаю хамского поведения Антарктиды, самовольно поставившей крест на полярных исследованиях», он непременно явился бы пресечь безобразие. Но начальник антарктической станции Новорусская Аркадий Степанович Типунов давно спал. Спали и видели сны завхоз Недобитько, повар Сусеков, дизелисты Самоклюев и Хвостовой. Спал врач Бакланов-Больших. Спала наука: магнитолог Крот, метеоролог Жбаночкин, гляциологи Полосюк и Мокроватов. Спали и храпели во сне гравиметрист Ухов и микробиолог Нематодо. Спали после бурного застолья пилоты, механики и водители. Начальники отрядов — и те спали. Спала вся Новорусская, от мала до велика, от обветренного ветерана до розовощекого новичка-первогодка, ибо белая февральская ночь полярных широт в одночасье сменилась двенадцатичасовой экваториальной теменью, и сказать об этом что-нибудь, кроме невразумительных междометий, на несвежую голову люди не решались. Не спал Геннадий Ломаев — дежурный на эту ночь, часто предпочитавший коротать вахту в помещении радиостанции со своим дружком Непрухиным, и пока еще не спали, держались австралийцы. Впрочем, долговязый Эндрю Макинтош давно уже не участвовал в беседе, а сидел, пригорюнившись, жамкая лицо в пятерне, и не раз делал поползновение ссыпаться с табурета под стол.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии