Тибериумные войны - Кейт Р. А. ДеКандидо Страница 12

Вега не успел даже спросить, какая кровать его, как откуда-то появился Гудьер.

— Пойдемте со мной, рядовой.

Сержант подвел Вегу к кровати. Парень заметил, что солдаты надевают бронежилеты, назапястники, кобуру и сапоги. Затем он увидел на одной из нижних коек свой вещевой мешок. «Слава богу. Не люблю спать наверху…»

— Надевайте форму, рядовой. У нас нет времени вводить вас в курс дела и все тут показывать.

— Меня не нужно вводить в курс дела, сэр.

Один из соседей заметил:

— Отлично, мне нравится, когда салагам уже ввели.

Несколько солдат засмеялись.

— Потом будете над салагой подтрунивать, Диш. — Затем Гудьер обратился ко всем: — Поторапливайтесь, мальчики и девочки, нас ждет транспорт.

Тумбочка просканировала жетоны Веги и сразу же открылась. Он с радостью увидел, что на жилете с правой стороны уже написано: «Вега».

— Эй, Гуди! — позвал кто-то с другой стороны кровати. Рикардо показалось, что это женский голос. — А как нодцам вообще удалось взорвать «Филли»? Я думала, что уровень угрозы был «низким».

Тот, кого Гудьер назвал Дишем, засмеялся:

— Брось, Галлахер, чего ты ожидала от оперативно-разведывательного отдела? Эти ребята не смогли бы даже собственную задницу по карте с фонариком найти.

Вега надел назапястник.

— Да, — заметил он, — но Кейн мертв, поэтому боевой дух у них, вероятно, уже не тот, что раньше.

— Ты-то, черт возьми, что можешь об этом знать? — спросил Диш.

Гудьер ответил:

— Вероятно, больше, чем вы, Диш. Мальчики и девочки, это наш самый свеженький новобранец, рядовой Вега. Он не обычный салага. Его отец Хавьер Вега, и, если вы не знаете, кто это, я вам скажу, что он один из лучших бойцов, которые когда-либо служили в ВОИ.

Раздались улюлюканье и насмешливые возгласы. Вега закрыл глаза и принялся считать до десяти по-испански, отчаянно желая, чтобы сержант замолчал.

Вперед выступила женщина, которая спрашивала о «низком» уровне угрозы. У нее были кожа кофейного цвета и темные вьющиеся волосы, небрежно собранные на макушке.

— Наверное, это шутка. — Она повернулась к Гудьеру: — Гуди, я думала, мы уже покончили с непотизмом.

Вега напрягся:

— Не понял…

Повернувшись к нему, она ответила:

— Слушай, рядовой, я не сомневаюсь, что твой отец был прекрасным солдатом, гордостью ВОИ, но это Двадцать вторая дивизия. Мы не можем таскать с собой папенькиных сынков.

Закрепив назапястник, он бросил ей прямо в лицо:

— Я не папенькин сынок. Я записался, потому что сам кое-чего стою. Я набрал девяносто восемь баллов за тест и был лучшим в своем классе во время курса основной боевой подготовки.

Прежде чем она успела ответить, вмешался Гудьер:

— Извините, рядовые Вега и Галлахер, не могли бы вы ненадолго отложить свою войну, чтобы мы могли заняться нашей общей войной? Если не будете готовы через три минуты, останетесь здесь.

— Да, сэр. — Галлахер вернулась к своей тумбочке.

Не отводя от нее взгляда, Вега закрепил головной дисплей. Он знал, ему придется доказывать, что он достоин своего отца, но почему, черт побери, эта девица сразу же решила, что от него не будет никакого толка?! Это ему очень не понравилось.

Он повернулся к Дишу.

— Она всегда такая злобная?

— Нет, обычно еще хуже. — Диш уже полностью собрался. На его жилете было написано «БОУЛЗ». Протянув руку, он сказал: — Алессио Боулз.

Пожимая руку, Вега ответил:

— Рикардо Вега.

— Меня называют Диш.

— А меня Вега.

Гудьер крикнул:

— Строиться!

Все выбежали на улицу к ожидающим питбулям. Вега втиснулся на заднее сиденье одного из них вместе с Бродером, Боулзом и кем-то еще.

Внезапно его словно молнией ударило: «Мы же воюем!» Он знал, что ему придется сражаться, но не ожидал тотальной войны, особенно в свой первый день в боевом подразделении.

«Филадельфию» уничтожили. Вега изучал историю. Он понимал, что этот удар в большей степени носил символический характер, задача нанести реально серьезный ущерб не ставилась. ВОИ была готова к подобным ситуациям, и новый совет директоров уже, вероятно, приступил к работе. Копии всей хранившейся на «Филадельфии» информации имелись еще в шести других местах. Были и иные космические станции, способные выполнять работу, которой занималась «Филадельфия».

Нет, для Нод было важно уничтожить именно самый значительный символ ВОИ, который она считала свидетельством собственного превосходства.

Вега подумал о том, что его отец собирался на этот саммит в качестве военного советника. Вероятно, его хотели поставить перед камерами как героя войны, чтобы напомнить людям об успехах ВОИ.

Но его протез был не слишком надежен, и доктора, не желая рисковать, запретили ему отправляться в суборбитальное путешествие. Это спасло ему жизнь.

«Мне нужно с ним связаться». Вега ощутил почти непреодолимое желание поговорить с отцом.

«Может, у меня будет возможность на „Гуроне"». Он улыбнулся.

— Что такого смешного, парень? — спросил Боулз.

— Да так, подумал, что никогда раньше не видел новых транспортников. Читал о них во время подготовки, но ни на одном еще не побывал.

Боулз пожал плечами:

— Просто самолет, и все.

Верзила, сидевший впереди, — Вега узнал в нем Момоа по прозвищу Сердитый Щенок, — произнес:

— Не обращай на него внимания, рядовой. «Гурон» — это такая красота, само совершенство.

— Приготовьте тряпки, — фыркнула Галлахер. — Щенок сейчас снова все стекло обкончает.

— Ага, от мыслей о «Гуроне», а не потому, что ты здесь, — заметил Момоа.

— Пожалуйста, у меня от этих комплиментов голова кругом пойдет.

Боулз сказал:

— От «Гурона» тоже пойдет, если его поведет Йохансен.

— Я думал, что Йохансена отстранили, — заметил парень рядом с Вегой. На его жилете было написано «ГОЛДЕН». — После того случая с «Дельфином». [7]

— Не-а, ему просто на неделю запретили летать, — ответил Момоа. — Прошло уже две недели, значит, сейчас поведет он.

— Черт! — Голден посмотрел на Вегу: — У тебя случайно нет с собой таблеток от тошноты, а?

— А… — Вега замешкался. Боулз наклонился к нему:

— Голден — это наш вечный ипохондрик.