Принц шутов - Марк Лоуренс Страница 12

— Ялан!

Ален потянулся ко мне, но смог ухватиться лишь за мой изысканно расшитый плащ. Я сбросил его, а сам помчался к лестнице, прокладывая себе опасную тропу среди вдов с бриллиантами в волосах и сердитых старых лордов, глушивших вино с мрачной решимостью людей, желающих притупить чувства.

Я бегаю весьма неплохо, но, возможно, именно полное пренебрежение чужой безопасностью позволило мне так быстро обрести стратегическое преимущество.

В оперном театре есть общественная уборная для мужчин — дюжина открытых сидений над проточной водой, уходящей в переулок. Вода течет из большого резервуара на крыше. Стайка мальчишек весь день наполняет его ведрами — я имел случай обнаружить это, когда в прошлом сезоне воспользовался одной из костюмерных для свидания с герцогиней Сансера. Я усердно трудился над ней, как и следует молодому парню, имеющему дело с женщиной, явно стареющей, но столь же стремительно богатеющей, когда тот надеется уговорить ее одолжить ему немного, но едва мне удавалось хоть чего-то добиться, мимо двери несся мальчишка, расплескивая воду из тяжелых ведер. Это, надо сказать, здорово отвлекало. И старая корова не одолжила мне ни монетки.

Однако тот вечер с герцогиней Одолжи-Ведро не прошел совсем уж зря. Дав ей выпроводить меня влажным поцелуем, с мурашками на заднице, я разогнал эту малышню и кому-то даже дал пинка. Верно, противник превосходил меня числом, но я — герой перевала Арал, и порой, когда в принце Ялане Кендете пробуждается гнев, лучше убраться с дороги. Если ты восьмилетка.

Я обнаружил троих маленьких паршивцев в крошечном чулане, где хранятся ведра и всевозможные швабры и тряпки. Тоже неплохо — в моем списке появилось еще одно место, где можно спрятаться.

Теперь я бежал по тому же коридору, преследуемый Аленом и компанией, отставшими на пару поворотов, и вот остановился как вкопанный, распахнул дверь чулана и нырнул внутрь. Если приходится захлопывать дверь за собой, важно сделать это быстро, но тихо. А это не так-то просто, когда путаешься в черенках метел в темноте, а на тебя сыплются целые башни из ведер. Считаные секунды спустя, когда Ален со своими мордоворотами протопал по коридору, герой перевала Арал сидел на корточках среди швабр, зажимая рот, чтобы не чихнуть.

Мне удалось достаточно долго сдерживать чих, но никто не в силах полностью контролировать свое тело — так я сказал герцогине Сансера, когда она выразила свое разочарование.

— Апчхи!

Шаги, затихающие где-то вдали, остановились.

— Что это было? — раздался голос Алена, далекий, но отчетливо слышный.

Трусы делятся на две большие группы — тех, кого страх парализует, и тех, кого он электризует. К счастью, я принадлежу к последним, так что вылетел из чулана, как… ну, как развратный принц, надеющийся избежать трепки.

Я всегда обращаю внимание на окна, а в оперном театре легче всего добраться до них в вышеупомянутой общественной уборной — они там нужны для вполне определенных целей. Я промчался по коридору, развернулся и влетел в вонючий полумрак мужского туалета. Там восседал какой-то пожилой джентльмен с флягой вина, явно считая, что вдыхать канализационную вонь предпочтительнее, чем сидеть перед сценой. Я проскочил мимо, взобрался на самый дальний стульчак и попробовал всунуть голову между ставень. Обычно они были распахнуты, дабы обеспечить надлежащую вентиляцию и не дать этому месту взорваться, если какой-то обожравшийся дворянчик испустит ветры. Сегодня, как и все с того момента, как я проснулся, они словно обратились против меня и были крепко закрыты. Я тряхнул их как следует. Они не были заперты и не поддавались по какой-то абсолютно загадочной причине. Страх прибавил силы моим рукам, и, когда треклятая штуковина так и не открылась, я просто сорвал ее и высунулся наружу.

Долю секунды я просто стоял, и лицо мое овевал прохладный, чуть менее вонючий ветер. Спасение! Есть что-то почти оргазмическое в том, чтобы вырваться из-под груды проблем на свободу и показать всем длинный нос. Может статься, завтра та же неприятность будет ждать за углом, но сегодня, прямо сейчас, она повержена, лежит в пыли. Трусы, тем более наделенные, как это с нами часто случается, избыточным воображением, направляют внимание в будущее, беспокоясь о том, что будет потом, и, когда выпадает редкая возможность жить единым мгновением, мы хватаем ее всеми свободными руками.

В следующую долю секунды я осознал, что мы на втором этаже и что падение на мостовую может покалечить меня посерьезнее, чем Ален с дружками. Возможно, мне стоит надуться, распушиться и напомнить Алену, чьему гребаному папаше принадлежит эта опера и чья бабка, так уж получилось, греет задницей трон. Я никогда не верил, что здравый смысл Алена перевесит его же гнев, но перспектива переломать ноги в проулке, куда сливали дерьмо… тоже не радовала.

И тут я увидел ее — согбенную фигуру в лохмотьях, склонившуюся над каким-то предметом. Ведро? Мелькнула смехотворная мысль, что это очередной мальчишка, таскающий воду в клозет. Бледная рука подняла кисть, лунный свет замерцал на капающей с нее жидкости.

— Ялан Кендет прячется в клозете. С ума сойти!

Ален де Вир распахнул дверь у меня за спиной. Я не обернулся. Не озаботься я этим заранее, в начале антракта, сейчас точно наделал бы прямо в штаны. Фигура в проулке подняла голову, и один глаз засветился в темноте перламутровыми отблесками лунного света. Плечо заболело при мысли о фигуре в маске, в которую я врезался. Уверенность схватила меня за горло: это был не человек. В его взгляде не было ничего человеческого. На улице женщина с бельмом рисовала свои роковые руны, а внутри, среди знатных дам и господ, разгуливал ад.

Я предпочел бы столкнуться лицом к лицу с дюжиной де Виров, чтобы сбежать от Молчаливой Сестры. Да что там, я бы раздавил Мэреса Аллуса, чтобы быть хоть немного подальше от старой ведьмы. Я бы наступил ему на яйца и сказал, что он может приписать это к моему долгу. Я бы кинулся прямо на Алена и его друзей, если бы не воспоминание о пожаре на улице Гвоздей. Стены сгорели сами, остался лишь пепел. Никто не выбрался. Ни одна живая душа. В городе было еще четыре таких пожара. Четыре за пять лет.

— Ох, Яаааалаааан! — Ален язвительно протянул мое имя нараспев. Он и правда как-то слишком переживал тот инцидент с вазой, разбитой о его голову.

Я протиснулся дальше сквозь сломанные ставни, пропихнул оба плеча, выламывая щепки. На лицо натянулось что-то вроде паутины. Мне что, вот прямо сейчас большущего паука на голове не хватало? Снова боги судьбы гадили на меня с небес. Я посмотрел налево. Черные знаки покрывали стену, подобно ужасным насекомым, охваченным предсмертными корчами. Справа тоже были знаки. Казалось, они росли по стенам, словно лианы… или ползли вверх. Старуха просто не могла дотянуться так высоко. Она сеяла свои мерзкие семена, огибая здание, рисуя удавку из знаков, и из каждого вырастали все новые и новые, и вот уже удавка превращалась в сеть.

— Эй!

Я проигнорировал Алена, и его злорадство перешло в раздражение.

— Надо отсюда выбираться. — Я высвободился и оглянулся на троицу, стоящую на пороге, и на старика, с задумчивым видом сжимающего флягу. — Нет времени…