Путь князя. Атака на будущее - Роман Злотников Страница 12

– Так в чем вопрос-то, юноша?

Тот отчаянно покраснел, затем глубоко вдохнул и решился:

– У меня тут есть текст. Похоже, на каком-то древнем языке. Не могли бы вы посоветовать мне, к кому можно обратиться за переводом.

Игорь Оскарович удивленно покачал головой. Ты смотри как интересно. Текст, да еще на древнем языке... И ради него этот паренек сидит ни свет ни заря у подъезда корпуса и ждет его.

– А ну-ка, покажите... – он взял протянутый ему лист, развернул его и забормотал, – угу, угу, «василевс», «дромос...» угу, интересно... очень интересно, – он поднял взгляд на паренька, – а скажите, молодой человек, откуда это у вас?

Тот вновь покраснел.

– Я это... списал из одной книжки.

Игорь Оскарович понял, что паренек врет, но, в общем, особого значения это не имело.

– Ну, что ж, – благодушно кивнул он, – очень неплохая подделка под средневековый греческий... который существовал до падения Константинополя. Очень неплохая... а перевод... Я бы предположил, что это расширенное переложение известного катрена Нострадамуса... ну, там где речь идет о царе с Востока, о великом народе и все такое прочее...

– А почему подделка? – удивленно спросил паренек.

– Ну, признаков, по которым я определил, что это подделка, несколько. Например, само содержание. Уж очень перекликается с Нострадамусом. Но вот некоторые детали... например, м-м, ну, это можно сформулировать как «казнят своего государя» и утвердят «безбожную власть антихриста»... после которой на весь род человеческий обрушатся многие беды. Хочешь сказать, что древний автор знал об октябрьском перевороте? А вот, скажем, «кладбище в сердце столицы»... а, м-м-м, «поклонение мертвецу непогребенному» вообще уж ни в какие ворота не лезет. Ну а потом идет чистый плагиат из Нострадамуса – о белом царе и всеобщем благоденствии после его воцарения. Но главное даже не это... Понимаешь, тут используются речевые обороты, характерные где-то для XIII – XIV, максимум начала XV века. Но в то время вот эта буква, – он отчеркнул ногтем, – писалась несколько иначе. Вот с таким хвостиком. А потеряла она его только к концу XVII века, когда писали и говорили уже несколько по-другому. Понятно?

Паренек кивнул.

– Ну... я удовлетворил ваше любопытство?

– Да... спасибо Игорь Оскарович.

– В таком случае жду ответного жеста.

Паренек удивленно посмотрел на него.

– Я бы хотел ознакомиться с той книгой, из которой вы его списали. Очень интересный текст, понимаете ли...

Паренек снова густо покраснел и кивнул.

– Ага, я... поищу... то есть попрошу.

– Вот и отлично. Вот, возьмите мою визитную карточку, – кивнул Игорь Оскарович и, ласково потрепав паренька по плечу, двинулся к дверям учебного корпуса.

Данька проводил его взглядом и в растерянности присел на бордюр. Подделка? Но... как это может быть? Это что же, кто-то устроил все эти катакомбы, постаменты, подставки из свинца, шкатулки... и все ради какой-то подделки? Как-то все это странно... Он вновь бросил взгляд на свои каракули и, прищурившись, попытался представить, как выглядит текст на найденном листке. Может быть... Данька вскочил на ноги помчался обратно в общежитие...

Он ввалился в комнату и едва не сбил Анзора, который стоял перед зеркалом, висевшим на внутренней стороне двери.

– Данька, ты чего? – отскакивая от двери, возмущенно крикнул Анзор.

– Я счас... – буркнул Данька и, выхватив пеналец из-под подушки, куда он его тщательно упрятал перед отходом, торопливо выудил из него листок и, включив лампу, разложил его на столе. Несколько мгновений он внимательно рассматривал его, слегка поворачивая, чтобы свет падал на него под разным углом, а затем отпустил листок и откинулся на спинку стула. Он ошибся. Эти бурые чернила слишком выцвели, и потому, когда Данька рано утром срисовывал текст на бумагу, он не заметил, что у той буквы, на которую указал Игорь Оскарович, имеется тот самый хвостик. Но теперь, когда он знал, где и что надо искать, хвостик был обнаружен. Самое главное доказательство того, что текст был подделкой, неожиданно оказалось доказательством обратного...