Джинкс - Сэйдж Блэквуд Страница 12

Дверь в комнаты Симона больше не запиралась, Джинксу разрешено было туда ходить, что, впрочем, прибавило ему работы – теперь он мел полы и вытирал пыль и там тоже. Джинкс подозревал, что прежде Симон проделывал это с помощью магии. Теперь же чародей рассчитывал, что это будет делать Джинкс – с помощью метлы и щетки.

Впрочем, Джинкс не возражал, поскольку получил возможность наблюдать, как Симон творит волшебство: смешивает снадобья, жжет какие-то непонятные сухие кривые штуки, дающие пурпурный дым, и бесконечно листает переплетенную в красную кожу книгу, бормоча себе что-то под нос. Чародей тратил кучу времени на испытание разных заклинаний и, как думал Джинкс, на изобретение новых. Случалось, что он забывал вовремя отправить Джинкса в постель и спохватывался лишь близко к полуночи.

Каменная стена, через которую проходили Симон и София, так каменной стеной и осталась. Мальчик подумывал спросить у Симона, не желает ли тот, чтобы Джинкс наводил порядок и в комнатах, находящихся за нею, – но не решался. Симон и сам чем-то походил на каменную стену, и задавать ему вопросы, которые уводят за нее, не стоило.

– Не трогай ничего из стоящего на полках, – приказал ему Симон, – там многое может убить тебя.

Джинкс теперь уже знал, что на большинстве тамошних сосудов значится «Опасно», и буквы на некоторых были крупнее и ярче, чем на осиной банке.

Симон подолгу просто сидел на высоком табурете и записывал что-то в книгу. На Джинкса это нагоняло скуку. Сам он сидел на полу рядом с черепом и читал разрешенные Симоном книги. Иногда он протягивал руку к новой, и Симон, коротко взглянув на него, говорил:

– Эту не надо.

И Джинкс, услышав это от Симона, просто дожидался другого раза, когда чародей будет не так внимателен.

Если же Симон ничего не говорил, Джинкс брал книгу – с большой осторожностью, а ну как загорится, – раскрывал ее и читал. Некоторые были написаны не на урвийском и не на самарране, а на разных других языках. Он быстро понял, что это большого значения не имеет, – надо просто слушать книги, вот и все. По временам Джинкс гадал: сколько же на свете языков и сколько земель кроме Урвальда?

София, появляясь в доме, непременно расспрашивала его о прочитанном. Иногда она разговаривала с ним на языках, которые он знал только по книгам. Джинкс, прежде чем ответить ей, внимательно вслушивался в вопрос, – далеко не все слова произносились так, как он ожидал.

– Симон, мальчик самостоятельно выучил уже четыре языка, – говорила София.

– Мгм… – отвечал Симон.

Некоторые из обсуждаемых ими книг были написана на самарране. И очень многие из них были посвящены магии, поэтому Джинкс решил, что Самарра – место самое что ни на есть волшебное. Однако, когда он спрашивал о Самарре Софию, та только мрачнела.

– Самарра не имеет никакого значения, Джинкс. Читай об Урвальде.

– Как же «не имеет», если там живешь ты? – не согласился Джинкс.

Синие с серебром мысли Софии закувыркались, как акробаты, точно она нервничала.

– Урвальдийцам, Джинкс, не место в Самарре.

– А почему? – разговор шел на самарране, а Джинкс только что прочитал самарранскую книгу про слонов, волшебных животных, которых ему очень хотелось увидеть.

– Потому что нас там знать не желают, – отрывисто произнес, не отрываясь от своей писанины, Симон. – Шел бы ты, Джинкс, чердак подметать.

Однако бóльшую часть времени Симон не мешал Джинксу читать, разве что отдавал иногда какое-нибудь распоряжение.

– Подай-ка мне Кальвина, – сказал он однажды.

– Э-э… кого? – спросил Джинкс. Кроме них и черепа в мастерской никого не было. Череп заговорщицки ухмылялся.

Симон нетерпеливо пощелкал пальцами. Джинкс встал и вручил его Симону.

– Так его, э-э… Кальвином звали?

– Это его сейчас так зовут. Кальвин – мой старый враг.

– А… – произнес Джинкс. – И ты, э-э… убил его волшебством?

– Лишить кого-нибудь жизни волшебством очень и очень трудно.

– А… – повторил Джинкс.

– Я, знаешь ли, не разгуливаю по свету, убивая людей, – сообщил Симон, и в голове его на миг засветилось лиловое пятнышко, означавшее, что он подшучивает над Джинксом.

– Ну, а что же тогда с ним случилось?

Симон подбросил череп в воздух, потом раскрутил его на пальце.

– Нечто гораздо меньшее того, что он заслужил.

Вопрос, похоже, не вызвал у Симона раздражения, однако и отвечать он не собирался.

– А… – в третий раз произнес Джинкс. – А вот варвары пьют вино из черепов своих врагов.

– Правда? А я использую Кальвина как пресс-папье [9], – и Симон поставил Кальвина поверх свитка, который только что развернул. – А где они живут, эти варвары?

– На Кузнечной прогалине, – сообщил Джинкс. – Вообще-то всякий, кто живет не на твоей прогалине, – варвар.

Он вспомнил это только сейчас. Его прогалина казалась Джинксу историей очень давней, теперь он даже не помнил по-настоящему, как она выглядит. Интересно, что такого натворил Кальвин, чем так досадил Симону?

– Не понимаю, как можно пить из черепа, – прибавил Джинкс. В Кальвине было столько отверстий, что не больно-то из него и попьешь.

– А вот как, – сказал Симон, перевернув Кальвина и поставив его на макушку. – Надо просто срезать верхушку, вот здесь, и получится отличная чаша. Потом приделать к ней три ножки, чтобы она ровно стояла, – и готово.

– А… – в который раз повторил Джинкс и прикрыл ладонями собственную макушку. – Понятно.

* * *

С уроками магии дела шли похуже. Походило на то, что воспринимать на слух магию невозможно, во всяком случае Джинксу такое не удавалось. Он мог слушать Симона, однако это не очень-то помогало.

– «Зелье» и «сила» происходят от одного и того же старо-урвийского слова, – сказал как-то Симон, держа железным зажимом склянку над пламенем свечи. – Любая магия требует двух вещей.

Он умолк, ожидая, когда Джинкс скажет:

– Силы и сосредоточенности.

Тот сказал.

– Правильно. Для некоторых видов магии требуется больше силы, чем для других. Например, применение магии к живым существам требует силы в сотни раз большей, чем для этого камня, который ты никак не поднимешь в воздух.

Джинкс неприязненно посмотрел на голыш, лежавший на рабочем столе. Он потратил не одну неделю, а поднять камушек в воздух так и не смог – и начал подозревать, что это Симон помудрил над голышом, сделал его неподъемным.

– А какие источники силы у нас имеются?