Черное Копье - Ник Перумов Страница 12

Перед мысленным взором хоббита проносились необычайно яркие картины мирной хоббичьей жизни, настолько зримые, что на время ему показалось — все приключившееся с ним за два года было лишь дурным сном, от которого он наконец пробуждается…

Но пробуждения не произошло, вместо старых уютных стен Бренди-Холла вокруг него по-прежнему простиралась необозримая холодная степь.

* * *

Прошел день, и еще один, и следующий. Они приближались к западному краю Железных Холмов. Отряд Олмера шел теперь бойчее — к нему присоединилось несколько сотен всадников, пригнавших большой санный обоз с продовольствием и множество запасных лошадей. Припасы были из Дэйла, лошади же — степные, истерлингские, как определил по подковам Торин.

Вечером друзья попытались подобраться к становищу Олмера — и едва не наткнулись на патруль. Лишь издали им удалось разглядеть скопище саней, палаток и шатров, посреди которого, поднятое точно в насмешку над всеми попытками задержать его хозяина, вилось знакомое знамя — черная трехзубчатая корона в белом круге посреди черного поля.

Спустя неделю после того, как они оставили сторожевой пост у края Серых Гор, друзья достигли Железных Холмов. Путь Олмера лежал почти что на восток, и, чтобы оказаться у назначенного места встречи с Малышом, им пришлось отойти совсем немного в сторону. Они нашли там пещеру, удобную и глубокую; Торин устроил в ней настоящее пожарище, заявив, что достаточно намерзся в дороге.

В ожидании Малыша минуло еще два дня. Олмер за это время ушел куда-то на восток, ближе к Карнену, но Торин не сомневался, что им легко удастся проследить за ним — март стоял холодный, снега и не думали оседать, след войска был виден отчетливо.

Поджидая друга, они тратили почти все свое время на сон — кроме тех часов, что проводили за сбором топлива. Говорили мало — ничего добавить к сказанному они уже не могли; однако обоих грызло неотступное сомнение — что, если они таки потеряют самозваного Короля. Но сделать сейчас они все равно ничего не могли, а за годы странствия даже Фолко овладел искусством бесстрастного, терпеливого ожидания.

Малыш появился на утро третьего дня, когда на страже стоял Торин.

Друзья обнялись, как после долгой разлуки, у хоббита даже предательски защипало в носу. Он научился владеть чувствами, заставил себя не думать о Маленьком Гноме, не тратить понапрасну силы; но какой же увесистый камень свалился с души, когда его разбудил веселый голос Малыша, раздавшийся под прокопченными сводами!

Маленький Гном отказался от еды, раскупорил лишь им самим привезенный жбан с пивом, закурил трубочку и пустился в рассказы. Без всяких происшествий, счастливо миновав и патрули Лучников, и городскую стражу Эсгарота, он добрался до Одинокой Горы. В пути он старался разговорить Эрднара, но безуспешно — пленник ожесточенно отмалчивался, один раз попытался сбежать. Но главные новости были, конечно же, из Одинокой Горы, где Малышу благополучно удалось пристроить Эрднара, сдав его под бдительный присмотр своих старых знакомцев.

Прежде всего Малыш встретился с Дори. Тот — то ли благодаря Кольцу, то ли оттого, что вступил наконец на приготовленный для него путь, — стал большим вождем и собрал вокруг себя многие сотни смелых тангаров, и еще больше ожидают его команды в Серых Горах и здесь, в Железных Холмах. Все хотят идти отвоевывать Морию, сам Король-Под-Горой, Наин Третий, собирается выступить в поход, как только стают снега.

— Дори не узнать, — посмеиваясь, говорил Маленький Гном. — Важный стал, голову высоко носит, но горяч по-прежнему. Слушаются его с полуслова, даже Наин ничего не решает без него. Меня он встретил неплохо, что и говорить, долго про вас расспрашивал. Не может он забыть, Торин, что ты ему Кольцо тогда сам отдал, хотя — тангар он честный — не скрывает этого. Мне говорили, что сперва хотели тебя разыскать, но как-то потом позабыли…

Может, Кольцо поработало, а скорее — Дори, очень он старался. Он уже отрешенный какой-то, весь там, в Мории… Ох, худо будет этим оркам, худо — весь Эребор поднялся!

— Что ж он будет делать? — глядя в пол, спросил Торин.

— Хочет добраться до Мории, как он еще тогда говорил — больше ничего нового. По-моему, он просто хочет стать королем! Ему мерещатся лавры великого Дьюрина, не меньше!

— А что… — встрял было Фолко, но Торин лишь досадливо махнул рукой.

— Хватит об этом. В конце концов, пусть собирает рати, чует мое сердце, что они понадобятся всем нам… Что слышно в Одинокой Горе об Олмере, о его отряде?

— Ничего, — кратко молвил Малыш и выпустил изо рта безмятежно-красивое голубое колечко. — Я был первым с северного рубежа. Знаю лишь, что никто Олмера, как мы и догадывались, всерьез ловить не собирался, а тангарам Эребора сейчас нет дела до людских тревог…

* * *

Торный след конного войска, по которому шли друзья, тянулся строго на восток вдоль края Железных Холмов, и Фолко с неослабным интересом озирался по сторонам, оглядывая эту старинную твердыню Народа Дьюрина. Это действительно были не горы, а холмы, высокие, длинные, густо поросшие елью. Олмер все же не рискнул вести своих по главной дороге, что вела от Железных Ворот здешнего королевства гномов на запад, к Одинокой Горе, отвернув немного к югу, в широкие холмистые просторы.

— Ну, братья, — выдохнул Торин, поворачивая пони на восток, — вперед!

Помоги нам, Дьюрин, дотянуться до горла этого Олмера!

Однообразные холмы, между которыми кое-где маячили одинокие вязы, внезапно вздыбились высокой, протянувшейся с севера на юг цепью. След Олмера нырял в седловину и исчезал за ставшими заметно круче склонами.

— Там, за холмами, — Карнен, — махнул рукой Малыш.

— А кто это там так орет? — вдруг поинтересовался Торин, и в следующий миг топор его был уже взят наизготовку.

За холмистой грядой и впрямь раздавались какие-то невнятные крики.

Непохоже было, чтобы кричавший звал на помощь — он словно бился в непередаваемом ужасе, схватившись один на один с самой смертью и уже не рассчитывая на спасение.

В следующий миг друзья хлестнули своих пони. Навстречу им полетела снежная дорога, протоптанный след круто сворачивал за холм, и, хотя там могла быть засада, никто не натянул поводья. Крики не смолкали.

Белые, кое-где перечеркнутые темными ветвями склоны резко раздались в стороны, и друзья с разгону вылетели прямо на речной берег. Перед ними расстилалась широкая долина реки Карнен; ровный, присыпанный снегом лед еще сковывал ее воды, но почти на самой середине в чистом белом ковре виднелась небольшая черная клякса, в которой что-то билось и плескалось.

Крики доносились оттуда.

— Тонет кто-то! — крикнул Фолко и первым очертя голову бросился к полынье.

Малыш едва успел повиснуть у него на плечах и остановить хоббита.

— Ты что, сам на дно захотел?!

Торин осторожно попробовал ногой лед. Тот вроде держал. Вытащив веревку и торопливо завязав петлю на ее конце, гном, чуть пошатываясь, двинулся к полынье. За ним поспешили Малыш и Фолко, наспех обвязав друг друга другой веревкой.