Сказки Волчьего полуострова. Король на площади - Наталья Колесова Страница 12

Кароль серьезно кивнул.

— Я уже понял. И потому еще больше хочу увидеть свой портрет.

…Будь он неладен!

Кароль ушел, когда я спала.

Проснулась я то ли от звука, то ли, наоборот, от наступившей тишины. Села на неразобранной постели, оглядываясь сонно.

Ушел.

Не разбудив, не попрощавшись.

Я прикрыла ставню. Вновь осмотрелась. Ни следа от недавнего присутствия. Ничего не забыл, ничего не оставил…

Комната без него казалась странно просторной.

И пустой.

* * *

— Эмма забавная, — сказал он.

— Забавная, — повторил Эрик. — И из-за этой забавности ты к ней к первой обратился за помощью?

Он пожал плечами и, морщась, потер растревоженную рану.

— Так получилось. Ее дом оказался поблизости, и я попросту влез к ней в окно. Эмма за это чуть не раскроила мне череп.

— Жаль, что чуть, — буркнул друг. — Может, дыра в голове проветрила бы твои дурные мозги. И как я упустил из виду эту твою новую пассию?

Он укоризненно качнул головой:

— Эрик-Эрик! Эмма — женщина честная!

— Когда это тебя останавливало! — проворчал тот.

Он смотрел на брюзгу полунасмешливо-полулюбовно. Иметь настоящего друга для него — роскошь невиданная. А Эрик был таковым издавна и несмотря ни на что до сих пор им оставался.

— Что ты о ней знаешь?

Он добросовестно изложил собранные сведения.

Не стал лишь рассказывать, как летят под ветром неукротимо выбивающиеся из строгой прически легкие светлые пушистые пряди. Про улыбку, которая расцветает на ее лице медленно, словно распускающийся цветок — редкостный и оттого драгоценный. О том, какие мягкие и одновременно жгучие у нее губы — судя по тому мимолетному благодарному поцелую…

Как злится Эмма на любую его попытку помочь. Как вздергивается подбородок, сверкают сердито глаза. Как раздражает художницу его присутствие в ее норке-убежище, где она скрывается от назойливых расспросов Грильды и от длинного носа проныры с рыночной площади. Наверняка вздохнула с облегчением, когда он наконец убрался…

Нет, не станет он этого рассказывать. Первое Эрику никак не пригодится, во второе тот попросту не поверит.

Фандалуччи никогда не вел записей — работа развила в нем не только феноменальную память, но и профессиональную паранойю. Полицмейстер помолчал, пожевал губами, словно повторяя про себя полученные сведения или подбирая слова. И обыденно спросил:

— Хочешь, чтобы я проверил ее?

— Нет… Зачем?

Эрик вновь пожевал губами. Согласился, словно его о чем-то спрашивали:

— Конечно, я заметил, что дамочка-то привлекательная…

Он усмехнулся:

— Ну да, я тоже заметил, что ты это заметил! Кто не сводил глаз с ее бюста, а?

— Именно такую и могли тебе подсунуть.

— Ой, Эрик, ради всех богов!..

Полицейский продолжал неспешно, но неумолимо:

— Умная. Мягкая, но с характером. Сдержанная, отчего в ней чудится загадка… При всех, — Эрик обрисовал в воздухе некие округлости, — женских достоинствах. Не яркая красавица, но приятная. А если уж она тебе намекнула о трагедии в ее жизни или о какой-то тайне — пиши пропало! Решишь помочь, разобраться и не заметишь, как влюбишься.

Все-таки не зря полицмейстер получает от него деньги: за полчаса общения вынести вердикт по его «пассии», которую Эрик увидел в первый раз в жизни… Он поморщился:

— То есть я настолько предсказуем?

Эрик смотрел на него прямо:

— То есть я бы сам тебе такую подсунул.

Теперь помолчал он.

— Послушай, Эрик, я не думаю… И мы вовсе не…

Полицейский глядел на него со своеобычным в спорах каменным выражением лица.

— И я вовсе не настолько увлечен ею, чтобы… — Он потер лицо и закончил с досадой: — Ой, да проверяй ты кого хочешь!

Эрик отмер лицом и улыбнулся:

— Правильное решение! И вот что еще — если мы не правы…

— Мы! — саркастически повторил он.

— …и женщина вовсе ни при чем, тогда те, кто охотился на тебя, могут начать охотиться и на нее. Если заметят твой интерес. Так что лучше ты…

— …держись от нее подальше? Ну спасибо, дружище!