Путь наемника - Элизабет Зухер Мун Страница 12

— Я понимаю, — кивнула Пакс, — но я этого не чувствую. се то, что было раньше, до Колобии… оно осталось где-то Далеко. Я не ощущаю его в себе.

— Это мы постараемся изменить. Никуда оно не делось, просто глубоко спряталось. Начнем прямо сегодня. Вставай-ка. Мне кажется, у тебя вполне хватит сил на небольшую прогулку. Солнечный свет тебе не повредит.

Они шли узкой тропинкой, петлявшей по роще. Киакдан постепенно перевел разговор на юность Пакс, потом на ее самые ранние воспоминания. В какой-то момент образы из далекого детства нахлынули на нее. Она вдруг вспомнила, как ее отец помогал разродиться овце, как вытирал насухо только что появившегося на свет ягненка, как она шла рядом с отцом, а тот после целого дня работы в поле еще нес на плечах ее младшего братишку. Вспомнила Пакс и то, как зимними ночами жутко выли волки, бродившие вокруг кошар и дома. Она вспомнила, как тянула под уздцы упрямого пони, помогая отцу вспахивать единственный пригодный для посева клочок земли неподалеку от их дома. Вспомнила, как мать, стоя на крыльце, выбивала полосатые одеяла, которыми они укрывались по ночам. По прошествии стольких лет отец уже не показался ей мрачным, упрямым и жестоким чудовищем, каким она помнила его по последним дням, проведенным дома. Она увидела его сильным, любящим жену и детей человеком, который всю жизнь трудился с восхода до заката солнца, чтобы обеспечить более или менее сносное существование своим близким.

Вечером, сидя у очага, Пакс призналась:

— Он ведь так поступил, заботясь обо мне. Мне тогда казалось, что он меня ненавидит. Но он просто хотел для меня спокойной и безопасной жизни. Вот почему он тогда…

Киакдан кивнул.

— Он предвидел, сколько опасностей будет грозить тебе, если ты покинешь дом и станешь солдатом. Родителям не надо быть провидцами, чтобы предчувствовать беды, поджидающие их детей. Одна мысль о том, что его дочь окажется под градом ударов мечей, пик, стрел, что она будет ранена, что она будет умирать где-то в чистом поле, среди чужих людей…

— Да, — кивнула Пакс. — Тогда я об этом не думала. Я жаждала почувствовать настоящую опасность.

— Уж чего-чего, а опасностей на твою долю выпало предостаточно. Ну ладно, ты уж особо-то не переживай. Посмотри на себя: какая из тебя крестьянская жена? Если уж человеку втемяшилось стать воином, лучше ему в этом не перечить. Согласись: даже сейчас, после всего, что с тобой случилось, выйти замуж за хозяина свиной фермы и жить тихой жизнью — это, прямо скажем, не по тебе.

— Конечно. Только теперь я стала бы плохой крестьянской женой уже по другой причине.

— Справедливо подмечено, — согласился киакдан. — И я думаю, жизнь твоего свиновода — как там его звали? — оказалась счастливее с любой другой женщиной, которую он взял себе в жены.

Ферсина Амбейссона Пакс не вспоминала уже много лет. Она даже не задумывалась над тем, на ком он мог жениться, когда она сбежала. Сейчас ей не без труда удалось восстановить в памяти его круглое, добродушное, покрытое ранними морщинами лицо. Выглядел он, как ни странно, совсем как Сабен, только рыжий.

— Надеюсь, ему повезло с женой, — искренне сказала она.

— Хороших жен в мире немало, — ответил колдун и перевел беседу на другую тему.

Разговор о прошлых годах жизни Пакс занимал теперь каждый день по несколько часов. Она рассказала киакдану о своих первых днях в роте герцога Пелана, о первых друзьях, появившихся у нее среди сослуживцев, о неприятной истории, случившейся у нее с Коррином и Стефи. Этот случай заинтересовал магистра гораздо больше, чем Пакс могла предположить. Он вызнавал у нее все новые и новые детали этого скандального инцидента, причем зачастую расспрашивал о том, что, с точки зрения Пакс, не имело никакого отношения к делу.

По ходу этих разговоров прошлое Пакс становилось для нее более ясным. Смутные образы превращались в воспоминания о реальных событиях. Она вновь восстановила мысленную связь между собой сегодняшней и той непоседливой Девчонкой, любительницей приключений, не дававшей скучать ни родителям, ни старшим братьям. Постепенно, шаг за шагом она мысленно доросла до самой себя в юности, когда, еще неопытной, но столь же упрямой девушкой, она сбежала из дома, чтобы стать наемным солдатом. Пришел черед и освежить в памяти первые сражения бок о бок с надежными товарищами по роте герцога. Вот там, в те годы, она и была, пожалуй, по-настоящему самой собою — дерзкой, целеустремленной, решительной и умеющей хранить верность единожды данной присяге. Тогда она начала замечать, что в людях одни и те же черты характера могут проявляться в качестве их сильных сторон и в качестве их слабостей — все зависит от конкретной ситуации. Присягнуть на верность герцогу Пелану означало стать членом братства благородных воинов. Оказаться в начале воинского пути в каком-нибудь полубандитском отряде беспринципных псов войны означало раз и навсегда пустить свою жизнь по другому руслу.

Как-то раз, прогулявшись по роще и присев на залитой солнцем поляне, Пакс обратилась к киакдану:

— Раньше мне никогда не приходилось думать о выборе. Я решала для себя: этот человек хороший, а этот плохой. Третьего было не дано. Пелан пытался объяснить мне, что я не права, но тогда я по-настоящему его не понимала. Лишь намного позже до меня стало доходить: в жизни нужно решать, кому можно доверять, а кому нет. Решать каждую секунду, оценивать каждый свой поступок — правилен он или нет.

Колдун кивнул:

— Для воинов это самое трудное дело. Ты сама знаешь, Паксенаррион: воинам приходится учиться подчиняться, причем подчиняться, не задавая вопросов. Очень часто на вопросы просто нет времени. Вот почему некоторые из нас — я имею в виду киакданов — не хотят иметь дела с воинами. Многие из тех, кто избрал этот путь, оставаясь верными присяге, утрачивают способность самостоятельного выбора между добром и злом. Таким образом вольно или невольно они выступают на стороне хаоса, а не порядка. Для такого человека, как ты, кто избрал для себя — или, быть может, был избран высшими силами — стать участником великой битвы добра со злом, нужно уметь не только сражаться, но и думать, принимать решения.

Пакс кивнула:

— Теперь мне это ясно. А раньше? Могу ли я сказать, что всегда принимала решения самостоятельно? Я делала то, что мне приказывали, и признавала за теми, кому подчинялась, право распоряжаться моей судьбой. Я заранее была уверена, что они абсолютно правы во всем, и старалась даже не задумываться над смыслом приказов. — На некоторое время Пакс замолчала, размышляя о прошлом. — Даже в те мгновения, когда я начинала сомневаться, — например, в тот раз, когда я решила, что герцогу лучше убить Синьяву одним ударом, — я ведь потом даже и не вспоминала об этом.

— Верно подмечено. Ты выбрасывала из головы эти мысли и снова становилась нормальным солдатом. А потом раз за разом тебе предоставлялись все новые возможности вырваться из этих узких рамок, начать думать своей головой. Вспомни о тех случаях с талисманом Геда — ты же сама мне рассказывала.