Дом Солнц - Аластер Рейнольдс Страница 12

— Доктора Менинкса не видели? — спросил я, как только вернулся из камеры двигателя.

— Доктор еще спит, или чем он там занимается в своем резервуаре, — ответила Портулак.

— Жаль.

— Ага, жаль.

Несколько сложных жестов Геспера — и его батальон разбился на бесчисленные мелкие подразделения, которые, к вящему неудовольствию Портулак, саранчой налетели на ее солдат. Над затянутой дымом горой появился флажок. Я подумал о Призрачных Солдатах графа Мордекса, штурмующих Королевство на тощих конях.

— Геспер снова разбил тебя наголову, — подвел итог я.

— Как всегда, — сказала Портулак, откидываясь на спинку кресла. — Просила его играть на моем уровне, но он ни в какую.

— Лучше одолеть тебя, чем унизить поддавками, — отозвался Геспер. — К тому же игра отлично тренирует память. Лихнис, с нашего последнего разговора моя оперативная память улучшилась.

— Вот и славно.

Портулак встала и погладила меня по щеке:

— Хватит в игры играть. Нас с тобой работа ждет.

— Ага, нити, — проговорил я подчеркнуто вяло и апатично.

— Откладывать больше нельзя. Мне пора вернуться на «Серебряные крылья» и взяться за дело.

Вообще-то, я собирался именно тянуть и откладывать, причем до последнего. Два дня назад мы улетели от Атешги, двести два дня назад он согласился с нашими требованиями. Под присмотром Геспера работа была выполнена более чем удовлетворительно. «Лентяй» несся вперед чуть медленнее скорости света.

— Лихнис, не хочу отвлекать от дел, — начал Геспер, — но можно задать вопрос?

— Задавай.

— Речь о вашем госте.

— Стараниями Атешги гостей у меня много.

— Я имею в виду доктора Менинкса.

— Так я и думал. Что с ним такое?

— По-моему, доктор Менинкс не одобряет мое присутствие на корабле. Я верно понимаю его отношение?

— Не могу же я заглянуть ему в голову, — попробовал отшутиться я.

— Есть подозрение, что он отреченец. Кто они такие, я помню отчетливо. Отреченцы не считают роботов разумными существами: какое у нас на это право? Самые непримиримые и радикально настроенные из них хотят избавить галактику от искусственного интеллекта.

— Вряд ли доктор Менинкс зашел так далеко.

— Ну, это дело времени, — пробормотала Портулак.

— Так он отреченец? — прямо спросил Геспер.

— Вряд ли это у него серьезно, — уклончиво ответил я. — Линии с отреченцами почти не общаются. Воробейник не привез бы доктора на сбор, если бы подозревал в нем наемного роботоненавистника.

— Доктор Менинкс сильно задерживается. Думаю, он решил, что политика Горечавок не его дело. Вдруг он сейчас показывает свое истинное лицо?

— У доктора были определенные опасения насчет твоего появления на корабле. Он боялся тебя скорее как темной лошадки, а не как робота.

— Ясно. — Судя по тону, Геспер уяснил куда больше, чем я вкладывал в свои слова.

— Я впрямь не вижу повода волноваться. Не хотите видеть друг друга — не надо. Угрозы доктор для тебя не представляет.

— Речь не о страхе. Мне хотелось подружиться с вашим гостем — вдруг он заполнит пробелы в моих воспоминаниях? Портулак говорит, доктор — ученый, летел по научным делам. Мне сразу показалось, что наши с ним дороги схожи.

— Доктор летит на Вигильность, — сообщил я.

— На Вигильность, — эхом повторил Геспер, словно прислушиваясь к слову. — Название знакомое, но откуда — не представляю. А как его научные дела?

— Пока никак. Я мог либо доктора везти, либо лететь на сбор Линии. — Я растянул губы в улыбке. — Взглянем на это с другой стороны: не подвези я Менинкса, не встретил бы тебя.

— А я томился бы в плену у Атешги.

— Вот именно.

— Выходит, невезение доктора Менинкса обернулось для меня удачей. Лихнис, я должен больше узнать о Вигильности. Это название словно ключик к тайникам моей памяти. Теперь еще больше хочется обсудить свое положение с доктором.

— Давай расскажу тебе о Вигильности, — предложил я. — Мне доводилось там бывать. Хочешь взглянуть на мою космотеку?

— С превеликим удовольствием, — ответил Геспер.

Когда скорость «Лентяя» упала намного ниже межзвездной крейсерской, Вигильность стала казаться дырой в бледном сиянии Млечного Пути на пересечении с рукавами Лебедя и Наугольника. В инфракрасном спектре она сияла как маяк — самый яркий на тысячу световых лет. Фотоны видимого спектра в чреве Вигильности теряли энергию, становились тепловыми и разлетались во всех направлениях. Большая часть потерянной ими энергии собиралась и употреблялась для непрерывного сбора и архивации данных. Звезда использовалась как подстанция в подвале библиотеки, как машина для преобразования водорода в информацию.

Вигильность соорудили вокруг звезды солнечного типа, которой оставалось существовать на главной последовательности около миллиарда лет, если в ее ядре не сделать червоточину для дозаправки. Когда-то эту звезду окружала целая система — планеты, кометы, спутники, астероиды, но сейчас не осталось ничего. Все функциональные атомы пошли на создание компонентов роя Дайсона, каковых насчитывается около десяти миллиардов. Предтечи умели дробить небесные тела и превращать их в несокрушимую оболочку истинной сферы Дайсона. Людям подвластно многое, но все наши попытки создать оболочку нужной жесткости провалились. Максимум на что мы способны — окружить звезду роем тел, которые движутся по своим орбитам, как мошкара вокруг фонаря.

В пятидесяти часах от внешней границы я отправил заявку на приближение и представился шаттерлингом Горечавки. Ответа не последовало. Я притормозил — сравнял скорость «Лентяя» с системной и отправил еще несколько заявок. Действовал я по правилам, сверяясь с космотекой. Когда расстояние до Вигильности сократилось до нескольких часов, я снова притормозил. Теперь остаток пути занял бы год. Я почти не спал — все время бодрствовал, даже к синхросоку не прикасался. Черная сфера медленно приблизилась, поглотив половину моего неба. Ее горизонт был таким плоским, словно «Лентяй» уперся в стену на краю Вселенной. Когда осталось лететь три световые секунды, Вигильность соизволила меня заметить.

Строго говоря, такое расценивается как атака. В «Лентяя» били обжигающие потоки энергии, способные запросто отсечь полкорпуса, пока защитный пузырь не раскрылся полностью. Лететь с заранее раскрытым пузырем я не мог — мои намерения сочли бы враждебными. Однако с позиции Вигильности атака наверняка считалась небольшой проверкой на прочность: стоит со мной возиться или нет.

Я выдержал, и на этом проверкам следовало закончиться, но, пока мой корабль не достиг поверхности роя, Вигильность несколько раз ужесточала критерии отбора. Усиливающийся поток энергии поливал мои заслоны, едва не пробивая их. Представляй я реальную угрозу, сосредоточенная система обороны давно уничтожила бы меня. Но со мной лишь играли, поддразнивали забавы ради.