Воительница. Сила зверя - Дин Андерссон Страница 12

Когда вход в тайник был открыт, воительница отвела в сторону Ульфхильду и завела с ней тихий разговор.

Проклиная холод, Гутрун с Хальд торопливо искали одежду. Чтобы дело шло быстрее, Хальд отложила меч. Как только она выпустила его из рук, он перестал излучать золотистый свет. Но колдуньи могли продолжать поиски почти в полной темноте благодаря своему ночному зрению.

Вскоре на них оказались теплые, но плохо подогнанные коричневые шерстяные штаны, туники, меховые сапоги, рукавицы и подбитые мехом плащи с капюшонами. Затем они выбрали ремни с ножнами и закрепили их на спине так, чтобы рукоять меча выступала над правым плечом. Гутрун взяла себе еще и щит, также укрепив его на спине, потом она бросила недоуменный взгляд на мать, не понимая, почему та не торопится одеваться.

Обнаженная Песнь Крови продолжала свой разговор с Ульфхильдой. Женщина-ульфбьерн, одобрительно кивая, с заметной гордостью сжала ее плечо.

Воительница посмотрела на два огонька — светящиеся колдовским огнем Хель глаза дочери.

— Подбери для меня одежду и ножны с ремнями для моего меча, — распорядилась она, втыкая меч в снег у своих ног.

— А мне нужен топор, из одежды достаточно плаща, — сказала Ульфхильда.

Гутрун поняла, что задумала мать, и догадку ее подтвердила отразившаяся на лице Песни Крови внутренняя борьба.

Воительница взглянула на окрашенное огнем небо над лагерем. Ей казалось немного странным, что они все еще не слышали шума погони. Но не приходилось сомневаться, что Локит уже пустился на их поиски, узнав, скорее всего, куда выходит подземный ход.

— Вы собираетесь обе принять звериный облик и везти нас с Хальд на себе. Я — против, — горячо заговорила Гутрун. — С тяжелой ношей вы не сможете быстро бежать, и это уменьшит ваши шансы уйти от погони. Зачем нам четверым попадать в плен? Мы с Хальд будем, насколько возможно, отвлекать Локита, и вы тогда сможете…

— Довольно, — не дала ей договорить Песнь Крови. — Если ты откажешься поступить, как велю, я останусь здесь, чтобы сражаться рядом с тобой.

— И я сделаю то же, — поддержала ее Ульфхильда. — Но мы с легкостью можем нести вас, — заверила их она. — Как только мы перевоплощаемся, сила Одина вливается в наши жилы, делая наши мышцы выносливее, чем у обычных зверей.

— Мне приходилось слышать предания о колдуньях, разъезжавших верхом на волках, со змеями вместо поводьев, — вступила в разговор Хальд. — Но думаю, что в этих выдумках была и доля правды.

— Да уж, — рассмеялась Ульфхильда. — Но надо уточнить, что волки были не простые, а оборотни, а насчет змей — это уже слишком.

— Стоит рискнуть, Гутрун, — приняла решение Хальд. — Если Локит окажется в опасной близости, тогда еще можно вести спор, кому оставаться. А пока все тихо, давайте попытаемся. Посмотрим, возможно, все удастся.

— Мы теряем время, — заворчала Песнь Крови. — Дочь, скорее выбери для меня одежду и ремни с ножнами, пока я сосредоточусь на… на превращении.

— Ты к этому привыкнешь, Черная Волчица, — подбодрила ее Ульфхильда. — И будешь думать о своей способности с гордостью, и она перестанет смущать и огорчать тебя.

— Для меня не имеет значения, стыд я почувствую или гордость, если от этого зависит жизнь моей дочери, — холодно возразила воительница.

Гутрун захлестнул водоворот чувств. После того как служительница Хель ведьма Тёкк пробудила в ней силы Тьмы, Гутрун долго и упорно боролась, стараясь принять, подчинить своей власти и научиться владеть этими силами, часто переполнявшими ее душу стыдом. Однако мать, привыкшая решать возникавшие проблемы без долгих колебаний, тем не менее не хотела признавать разбуженного в ней зверя и отказывалась тренироваться в умении его вызывать. Гутрун прекрасно знала, какое отвращение вызывает у матери это превращение. Но теперь ради ее спасения та переборола себя и приготовилась воспользоваться своими возможностями ульфбьерна, которых так стыдилась.

— Я люблю тебя, мама, — шепнула Гутрун, в порыве чувств торопливо обнимая Песнь Крови, и, не давая матери упрекнуть ее в том, что она теряет время, Гутрун стала быстро отбирать одежду и ножны с ремнями, как и просила воительница. Хальд уже нашла для Ульфхильды плащ и боевой топор, собрала в дорогу провиант.

— Позволь зверю проявиться в тебе, Меченная Рунами, — с мягкой настойчивостью в голосе наставляла Ульфхильда. — Пусть тобой овладеют силы Одина, как в тот день, когда ты сражалась в лесу с всадниками Смерти.

— Я очень хорошо помню то чувство, — с явным отвращением ответила Песнь Крови и сосредоточилась, чтобы, убрав созданную ее волей преграду, выпустить зверя из тайников сознания и души. Шрамы от выжженных рун снова жгли горло. Скрежеща зубами, воительница превозмогала боль, но на смену одной пришла другая, когда ее кости и плоть стали изменяться, превращая ее в диковинных размеров зверя, покрытого черной шерстью, телом напоминавшего волка, но на волчьей голове вместо морды у чудовища было заросшее шерстью человеческое лицо с острыми, как кинжалы, клыками.

Мучительное превращение завершилось. Песнь Крови встала на могучие лапы. Боль, терзавшая тело, исчезла, ее сменило радостное и волнующее ощущение мощно пульсирующих в жилах силы и могущества, все ее чувства приобрели необыкновенную остроту.

Тогда, несколько лет назад, во время битвы с всадниками Смерти ее превращение произошло неосознанно, оно совершилось под влиянием владевших ею в тот момент чувств гнева и ненависти и жажды крови. Она не могла себе представить, что превращение позволит ей так ярко и полно ощущать жизнь. Она же считала, что звериный облик служит всего лишь выражением ненависти и способен только нести смерть. Ульфхильда пыталась, конечно, объяснить ей, что она ошибается, но ей не хотелось в это верить.

Песнь Крови почувствовала толчок в бок и удивленно повернула голову: рядом стояла Ульфхильда, также сменившая облик.

Гутрун внутренне содрогнулась при виде кошмарного зверя, в которого обратилась мать. С большим трудом подавляя отвращение, она вытащила воткнутый в снег меч воительницы и вложила его в ножны.

Черный зверь в холке доходил Гутрун почти до груди. Рыжая волчица Ульфхильда немного уступала ему размерами, но Хальд она также была выше талии.

Держа в одной руке боевой топор и свернутый в узел плащ с уложенной в него провизией, Хальд свободной рукой уцепилась за рыжую шерсть волчицы — Ульфхильды, с опаской взобравшись ей на спину.

Гутрун неуверенно коснулась черной как смоль гривы звериной ипостаси матери. Она ожидала, что шерсть будет жесткой и колючей, а она оказалась мягкой и шелковистой, как волосы Песни Крови. С еще большим трепетом, чем Хальд, влезала Гутрун на спину черного исполинского волка.

Крепко придерживая пристегнутый ремнями узел с одеждой, Гутрун объявила, что готова, но звери уже рванулись с места, держа путь через лес, прочь от захваченной врагом крепости. Их бег постепенно ускорялся, и вот уже опьяненные мощью освобожденной силы Одина они полетели, как молнии, унося на спинах приникших к их косматым шеям колдуний, а холодный ветер развевал густую шерсть, укладывая ее волосок к волоску, как гребнем.