Ночь Крови - Ричард Кнаак Страница 12

— Да будет вам известно, что мерзкий, развращённый червяк,называвший себя Чотом Эс-Келином, обманывавший всех на Арене и плодившийпредательство и ложь, чьё правление было отмечено убийствами и губительныминалогами, пытками невинных и всеобщим моральным распадом, заключилпредательский договор с людьми, известными как Рыцари Нераки, превращающимивсех жителей империи в рабов!

— Не бывать этому! — взревел старый израненный ветеран,покрытый коричневой шерстью.

По всей империи грохотали голоса возмущения.

— Нет! Хватит рабства! — орали дюжие плотники. — Долойпоганых хозяев! — вторила молодая женщина с эмблемой Имперского Флота на груди.

— Посему император Чот объявлен предателем, неспособнымбольше управлять государством и внушать уважение. Все его приспешники илизоблюды также объявлены вне закона и приговорены к смерти! Дом Келинов будетвычеркнут из списков Великих Домов, а его имущество будет распределено междудругими Домами!

Герольды чётко, как по команде, завершили речь и скаталисвитки, готовясь объявить самое главное.

— Чот мёртв! Долгой жизни новому императору Хотаку! Даздравствует император Хотак!

Закованные в сталь солдаты, сомкнувшие ряды, чтобы защититьглашатаев в случае бунта, подхватили клич своими хриплыми голосами:

— Славься, император Хотак! Славься, император Хотак!

Затрубили рога. Дикий и радостный рёв толпы подхватил имянового правителя на всей земле империи.

Конечно, не все были рады поносить Чота Эс-Келина, в каждойтолпе несколько пар глаз напряжённо и осторожно поблёскивало. Некоторыепытались изобразить веселье и беззаботность, остальные сохраняли спокойствиеили примкнули к ликующим толпам.

Солдаты, вооружённые верёвками, уже лезли на величественныестатуи императора, стоявшие на каждой главной улице или большой площади. В своёвремя Чот настоял, чтобы его изображения были установлены по всей империи, илично проследил за выполнением этого приказа.

Огромная статуя на главной площади столицы, установленная втом месте, где сорок лет назад Чот объявил себя императором, рухнула первой.

Мастерски исполненная, скульптура пережила ураганы, штормы ивойны. Она изображала императора молодым ещё минотавром, только ставшимчемпионом Арены: окровавленная секира высоко вскинута, грудь раздуваеттриумфальный рёв, нога поставлена на поверженного волосатого людоеда, бессильносжимающего сучковатую дубину, который с искажённым ужасом клыкастым лицомвзывает о милосердии.

Вокруг титанической статуи был устроен огромныйискусственный водоём с мраморными изваяниями коней и рыб. Вокруг бассейнатянулись длинные ряды скамей, а из углов взмывали вверх четыре секиры чёрногокамня, протянувшиеся к великому Чоту. Размер каждой секиры в три разапревосходил крупного минотавра, а площадь была вымощена белым мрамором, добавлявшиммонументу великолепия.

Толпа нетерпеливо ревела, наблюдая за солдатами, многиекидали в статую помидоры и камни, отпуская ядовитые замечания, повсюдураздавался смех, дети швырялись грязью. Безумие охватило чернь, многие кидалисьв бассейн, чтобы помочь солдатам закрепить петли.

Слава и честь Чота оказались безвозвратно-перечёркнутымитеми глупостями, которые он совершил за несколько десятилетий своего правления.На горле и поясе тридцати пятифутовой статуи захлестнулись петли, ещё несколькозатянулось на руках.

Командир, приставленный к солдатам, махнул рукой, изо всехсил стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.

— Натянули! — завопил его помощник и добавил пару крепкихвыражений.

Солдаты дружно дёрнули, туго натянутые канаты зазвенели.Меньший отряд за другие канаты потянул в сторону, чтобы раскачанный монумент,упав, не похоронил их под собой.

— Легче, легче! — надрывался помощник, — Ослабьте боковые, авы напрягитесь!

Каменный Чот зашатался и начал ощутимо крениться вперёд, еголицо наклонилось над площадью. Толпа порскнула в разные стороны, опасаясь бытьраздавленной.

— Дёрнули вместе! — От слитного рывка статуя дрогнула,солдаты выпустили канаты и тоже отбежали в сторону.

С тяжёлым скрежетом Чот Неукротимый начал медленнозаваливаться и, наконец, рухнул. Казалось, эхо от падения сотен и сотен статуйпо всей империи повисло в воздухе. От былого могущества императора осталисьтолько изуродованные обломки. Ни одна статуя не уцелела.

Толпа, впавшая в эйфорию, начала срывать ярость на всём, чтобыло хоть как-то связано с именем бывшего императора. Минотавры врывались вовсе дома, хозяева которых не выказывали бурной радости, и грабили их.

Солдаты Хотака сновали тут и там, но не делали попытокусмирить народ, наоборот, скрупулёзно замечали малейшие очаги недовольства илисомнения. А незримо витавшие над ними тени спешили в главный Храм на скорыйдоклад к своей жрице.

Однако и живые, и мёртвые глаза просмотрели командующегоРахма Эс-Хестоса, последнего из Имперской Гвардии.

Одинокое судно спешило вперёд на полных парусах, глубокозарываясь носом в набегавшие волны. Три мачты сгибались от ветра, но капитан неубавлял парусов, стремясь выжать из своего корабля всё, что можно. «ДраконийГребень» был построен в первую очередь для перевозки грузов, но и о скоростикорабелы не забыли. Свежие и старые заплаты на его бортах готовы былирассказать лихую историю, в которой случались не только мирные торговыеоперации.

Корабль был в прекрасном состоянии, даже создавалосьвпечатление, что капитан, крепкий седой минотавр, нарочно не убирает следысражений, гордясь ими.

Единственный пассажир судна, завернувшись в плащ, мрачносмотрел на бушующие волны и кипящее небо. Они шли по Кровавому морю уже многочасов, но он продолжал смотреть в серое марево позади, где скрылся роднойберег.

— Ничего не опасайся, дорогой друг! — проскрежетал АзакДе-Генжис, и его просоленный морем голос перекрыл рёв моря. — Наверняка изтвоего семейства уцелел ещё кто-то, а нам надо очутиться как можно дальшеотсюда.

Пассажир обернулся. На капитана воззрились два свирепыхсиних глаза.