Вживание неправильного попаданца - Алексей Переяславцев Страница 12

Начал я с анатомического атласа. Вполне даже неплохой оказался для своего времени. Я постарался запомнить все названия – по счастью, они были без латыни, – чтобы в дальнейшем не выглядеть полным неучем перед нашей «медсанчастью».

А вот насчет формы кристалла пирита у меня возникли сомнения. Родная его форма кубическая, это я знал абсолютно точно. Любая, даже очень скромная коллекция не обходится без пирита – очень уж красиво он выглядит. Разумеется, в коллекции у дяди Гриши (а ее я прекрасно помнил с детства) их было даже несколько: два кристалла, соединенных в виде двойника, и еще один – в форме куба, в котором были выколоты кубической же формы ступеньки. Но я не знал, какая форма будет благоприятна для предполагаемой цели обработки кристалла, то есть для создания механического движителя. В конце концов я решил, что если кристалл столь специализированный, то и форма должна быть простой. В крайнем случае, никто не запретит отполировать дополнительные грани. Ну, а кубик Сафар мог вполне сделать и сам. Именно это и было ему поручено. Выслушав меня, мой помощник не мог удержаться от высокомерия в голосе:

– Уж с такой простой задачей я как-нибудь…

– Не такая простая, какой выглядит, – поспешил я с подковыркой. – Форма простая, это точно, да материал не прост.

– Это чем же?

– Очень хрупкий, – чистосердечно ответил я. – Испортить такой – запросто. Уголок там отколоть или от ребра куба… То, что ты делал раньше, куда прочнее.

– А зачем тогда с ним возиться?

– Узкоспециализированное применение, – туманно ответил я. Но тут мне стало жалко парня, и я выдал утешение: – Еще не факт, что из него вообще что-то путное выйдет. Но Сарат вроде как нащупал, теперь это придется проверять.

– Да как же, если он…

– Только проверка, ничего более. А все расчеты он будет делать, когда поправится.

Сафар подключен к делу – хорошо. Теперь посмотреть, что там у Иры с производством жидкого высокоценного продукта.

Оказалось, что таковой уже произведен в количестве примерно пяти местных галлонов, то есть четырех земных литров, считая и то, что я привез обратно из города. Вот теперь наступил самый ответственный момент.

Я самым тщательным образом отмерил количество воды для получения классической сорокаградусной. Заведомо зная, что искомый продукт должен воспламеняться, я отмерил некоторое количество и поджег. Горело добросовестно. Измерение количества остатка показало, что содержание спирта составляет примерно тридцать девять процентов. Вполне годится, по моему скромному мнению, особенно если учесть, что точность измерения в лучшем случае составляла три процента.

Осталось решить несколько важных вопросов. Первый из них заключался в том, не выпускаю ли я джинна из бутылки. Пример народов Севера и Дальнего Востока самым живым образом напоминал мне, что водка, в отличие от кислорода, не для всех. Эту проблему я решил опросом как Тарека, так и его подчиненных. Я всего лишь спросил, сколько, по их мнению, нужно вина на пирушку в пересчете на одно лицо, но так, чтоб не мордой в салат. Ответы варьировали от полкувшина до двух, но при этом все сержанты и старшина оговорили, что «от крепости зависит». Размеры местных кувшинов тоже варьировали, но средний кувшин составлял примерно литр.

Я был упорен и потребовал от повара предоставить мне на пробу образцы местного вина – от рядового до того, что они именовали «крепким». Первое было, по моим понятиям, полусладким с крепостью примерно в восемь градусов. Второе было и вправду крепче (около четырнадцати градусов), а сахар сброжен полностью. Кувшин такого вина соответствовал тремстам пятидесяти граммам сорокаградусной – вполне приличная доза, и уж точно больше тех, от которых чукчи валятся в тяжелом нокауте. Следовательно, от моей продукции народ хоть и будет спиваться, но не сразу и не намертво. Уже хорошо.

Второй вопрос заключался в том, что из маркетинговых соображений мне хотелось продавать не чистый раствор этанола, а то же самое, но приукрашенное вкусом лимона или чего-то в этом роде. Настойки то есть. Как их делать, я толком не знал, но видел, как старшая сестра бабушки их делает.

Были заготовлены три фруктовых настойки. Я помнил твердо, что их долго держать не надо – дня три. Одна содержала некий местный цитрус (аналог лимона), а две других – ягоды, причем одна кислая, другая сладкая. В кислую я добавил на свой страх и риск две ложки меду. Все было разлито в кувшины.

Ирина следила с большим интересом за моими приготовлениями и даже предложила делать то же самое, но на травах. Я согласился, хотя знал, что настойки на сухих травах созревают медленно. Ничего, пойдет на следующую партию.

– А ведь из этого можно лекарство делать, – вдруг сказала она. – Если взять…

И тут Ира зачастила названиями, которых я не знал, поскольку в учебник биологии, тем более в «Незаменимый помощник травника…» еще не глядел.

– А как действует, то есть как будет действовать?

Ира подробно расписала действие различных трав.

– А много ли надо принимать?

Травница надолго задумалась.

– Взрослому мужчине – такую ложку в день, – она показала пальцами нечто вроде чайной ложки, – женщине даже неполную ложку, а детям и вовсе вот такую ложечку.

– Тогда, если Моана разрешит, тебе надо будет заготовить это лекарство.

А мне надо подумать о таре. Стеклянные бутылки. Организовать производство. И пробки. Думать надо, думать.

Чуть ли не весь следующий день я думал. Пытаясь найти местное пробковое дерево, читал учебник биологии и книгу по травам, каковую выклянчил у Ирины под честное слово – «не позже полудня, а то мне самой надо изучать». Прикидывал технологию выдувания бутылок в формы, о которой имел смутное представление. И все время казалось, что я чего-то недодумываю.

Между тем Сафар отполировал кристалл пирита. Хорошо отполировал, прямо скажем. Такой аккуратный кубик получился. Я отправил его Сарату на исследование.

Ощущение чего-то упущенного было настолько сильным, что я сдуру ляпнул за ужином, что хочу проехаться к морю на разведку. Реакция была предсказуемой. Единственный, кто меня не растирал в мелкий порошок, был Сарат, поскольку его на ужине и не было. Ирина прочувствованно заявила, что стыдно командиру быть таким легкомысленным. Тарек отметил, что в случае боестолкновения прикрыть спину будет некому. Сафар сказал, что в торговых делах меня заменить некем. Добила Моана, ибо, по ее мнению, с моим отъездом поместье останется без защиты.

– Потом поймали жениха и долго били, – проворчал я себе под нос (по-русски, разумеется).

Но с этим что-то решать было нужно, и я поставил вопрос иначе:

– Все, что вы говорили, ребята, правильно. Но ехать к морю нужно по-любому. Допустим, Сарат уже выздоровел. Кто, по-вашему, может туда ехать так, чтобы в поместье дела шли путем? Я не в счет, без меня нельзя. Кто помимо меня?

Команда пустилась размышлять. Наконец Сафар поднял руку: