Прячем лица в дыме - Лина Николаева Страница 12

Джо села плечом к плечу.

— Я помню. Но быть бесчувственной деревяшкой — это не жизнь. Ты ведь не про себя считаешь, а начинаешь шевелить губами — и как придурок выглядишь! Откуда эта привычка?

— Прекрати, Джо, — буркнул Раз.

Таблетки он выпил всего двадцать минут назад. На магию они уже подействовали, на чувства — в меньшей степени, и слова девушки звучали как удар хлыста. Хотя нет, боли он разучился бояться. Эти слова так походили на разговоры с врачами, которые хотели пробраться в его мысли и найти разгадку, когда и как у него появилась магия. Даже не разговоры — монологи мужчин, женщин, пытавшихся втереться в доверие, до самой души добраться — лишь бы узнать и сделать очередную пометку в карточке.

— У тебя есть имя? Настоящее, а не цифра?

Проклятые люди-двойки. То веселые и игривые, то тихие и вдумчивые. И во второй ипостаси они дружно думали, что имеют право лезть к нему.

Имя, значит. Раз не сдержал вздоха. Было когда-то, но его знала только Рена — слышала в больнице. Он боялся вспомнить то имя и того наивного мальчишку, носившего его. Но вчерашний день решил напомнить о них и сорвать все замки, за которыми прятались воспоминания вместе с чувствами.

— Меня звали Кираз, и больше я не хочу быть тем, кто носил это имя.

Таблетки, которыми глушили магию, вызывали сны наяву. Краешком сознания Раз понимал, что лежит на кровати связанным, но чувствовал другое. Он видел, как рыжий мальчишка со счастливой улыбкой заглядывает за плечо брата, трогает колбы, принюхивается к цветным жидкостям и задаёт миллион вопросов.

Слышал, как тот мальчишка спрашивает, тыкая в молочно-белую воду:

— Что это такое?

Как брат ему отвечает:

— Попробуй — узнаешь!

И мальчишка покорно тянется вперёд. Раз пытался докричаться до него:

— Кираз, Кираз, не надо! Отойди от него!

Но тело оставалось неподвижным, голос не был слышен — появлялся только хрип да слюни текли из перекошенного рта. И его «Кираз, Кираз!» превратилось в короткое усталое «Раз!». Но тот мальчишка в видениях не слышал даже этого и вновь и вновь выпивал жидкость.

А затем была другая палата. Появились новые врачи и новые таблетки, а вместо снов про мальчишку пришла боль. В той, другой палате, на стене то ли кровью, то ли дерьмом кто-то вывел: «Раз, два, три, четыре, пять». Только нацарапанные цифры, которые он повторял снова и снова, не давали сойти с ума по-настоящему. «Раз» стало новым именем и одновременно самой крепкой бронёй, которая защищала от реальности, от чувств, от боли.

— Зря, — ответила Джо. — Я думаю, Кираз был хорошим человеком.

— Ага, даже слишком, — буркнул Раз. — Тебе не пора?

Девушка выбралась из-под одеяла и уселась на краю кровати.

— Конечно пора. Завтрак почти готов.

Губы Раза тронула грустная улыбка. Каждый здесь прятал лицо от прошлого. Джо в детстве пережила страшный голод — в лютую зиму, когда из всех городов и деревень гнали «грязных» оша. И она, казалось, до сих пор не могла утолить тот голод и постоянно что-то грызла и жевала.

Девушка надела длинную юбку с неровным краем, блузку с широкими рукавами и подвязала волосы. Уже на пороге она обернулась:

— Раз, а знаешь, кто ты?

— Кто?

— Молоко и мёд. Если перегреть, будет невкусная пенка, но если верно выбрать температуру, получится вкусный сладкий напиток. Да только никто не знает, какая температура правильная. Позволил бы ты кому-нибудь подобрать её.

— Ты даже думаешь категориями еды? — усмехнулся Раз.

— Да. Я уже всех распределила, — Джо, улыбнувшись, выскользнула из комнаты.

Раз вздохнул и запрокинул голову к потолку. Была однажды девчонка, которая подобрала правильную температуру, да ничего из этого не вышло. Вроде бы ей по-прежнему хотелось найти нужное значение, иначе бы она не оставалась в «Вольном ветре», который так не любила — но вспоминал об этом Раз всего единожды за день, с шести тридцати до семи тридцати, когда действие старой таблетки почти кончилось, а новой ещё не началось.

Найдер, тяжело опираясь на трость, прошёл по первому этажу таверны и замер у лестницы — всего секунда, сейчас он продолжит. Парень бросил куртку в угол и рукавом рубашки утёр лицо от пыли, грязи и крови. Вряд ли это сделало лучше, но да ничего — его видели в состоянии и похуже.

Сцепив зубы, он заковылял по лестнице. Чертов Орманд знал в какую ногу бить. Ещё бы, два десятка лет назад он сам давал деньги на лечение этой ноги.

Наверху оша крикнул:

— Тащите задницы, надо поговорить!

Джо первой выскочила из комнаты и оказалась в кабинете раньше, чем до него доковылял Найдер. Сестра с ногами забралась на диван в потёртом чехле и протянула:

— Да, Най, а ты всё такой же… Тебе бы к Фебу сходить.

Девушка перекинула апельсин из одной руки в другую и назад.

Со вздохом Найдер опустился в кресло и положил ладони на стол. Это был не стол — старая дверь, лежавшая на кирпичах. Самое ужасное в мире наследство! Он появился ещё в первый год открытия таверны. Отец всё шутил: будет выручка — будут настоящие дела, тогда и кабинет себе обустроит.

Тот момент не настал. У Найдера были деньги на хорошую мебель, но он хотел выполнить желание отца — сделать настоящий кабинет, только когда выручку принесёт таверна, а не продажа очередной украденной вещицы.

Следующей зашла Рена и замерла на пороге.

— Помолчи, солнце, я живой, — буркнул Найдер и, достав из кармана, с ударом руки положил на стол вырванную из уха золотую серьгу — такие носили все мужчины-оша.

— Нет уж! Я не хочу смотреть, как ты болтаешь, а кровь льёт во все стороны. Хватит играть в мужика. Ты сейчас же пойдёшь к Фебу, и он осмотрит тебя.

— А ты не играй в мамку.

Девушка недовольно упёрла руки в бока. Ну точно мамка. Если кто здесь и умел заботиться о других, то это Рена, но чаще от её заботы просто становилось тошно. Все ведь знали, во что ввязывались, и сами выбирали риск и боль в обмен на награду.

Впрочем, в сказанном была истина, но Найдер чувствовал, что уже не сможет спуститься по лестнице — боль протянулась выше, казалось, всю ногу ниже колена он сунул прямо в костёр. Фебу действительно нужно показаться, но позднее. Он не будет ползать на глазах у всех.

Джо прищурилась — Найдер был уверен, что она поняла его мысли. Чертовы оша, провести их удавалось не каждому. Сам был таким же.

— А я позову его, — сестра быстро выбежала из комнаты — так легко, как он никогда не мог и не сможет.

Рена кивнула ей и села на стул у окна, которое выходило на глухую стену дома напротив. Видок был так себе, но почему-то девушка любила именно это место.