Ива, или Кровь пополам с древесным соком - Наталия Яксина Страница 12

–Где-где? Каша! Каша! Куда, куда? Дай, дай! Каша, каша! – подхватили все птицы и бросились девочке под ноги.

–Каши нет. Вечером принесу, – пообещала Ива, аккуратно отодвигая ногой кур и пробираясь к выходу, но птицы вприпрыжку выбежали во дворик.

–Дай, дай! Каша, каша! Куда, куда? – куры чуть не выскочили следом за хозяйкой из своего загона, а гусь снова попытался ущипнуть.

–Тихо! Ишь, раскудахтались! Хотите вечером каши – не шумите и яйца несите исправно! – решила быть построже Ива.

–Га-га-га! Да-да-да! – с готовностью откликнулись обитатели птичника и послушно замолчали.

«Домашние птицы – не самые умные и приятные собеседники. Наверное, потому что ничего, кроме своего птичника и загона не знают. Не чета мудрому Врану», – подумала Ива, пряча лукошко со свежими яйцам в прохладный чулан. Девочка заглянула в избу: мать еще беспокойно спала, а отец уже проснулся и принялся за хозяйственные дела. Из конюшни раздавался его голос и какой-то грохот. Поспешно налив сливки в маслобойку, Ива побежала в конюшню.

–Ну что ты, Верный? Что ты лягаешься? Или не узнал хозяина спросонья? – отец пытался подойти к коню, но тот всхрапывал, прял ушами, косил налитыми кровью глазами и угрожающе приподнимал переднюю ногу. Его поилка была опрокинута, вода разлилась по полу.

–Доброе утро, папа! Что шалишь, Верный? – Ива поставила маслобойку на пороге, чтобы не раздражать стуком беспокойного коня. Поймав взгляд покрасневших, обезумевших глаз жеребца, она мысленно спросила: «Верный, что случилось?»

–Воооолк! Вооолк! Иии медвееедь! Я умрууу! Мы все умрёоом! – Верный заржал, истерически взвизгивая, замотал головой и заплясал передними ногами.

–Папа, у него, наверное, что-то болит. Сейчас я его успокою и осмотрю…

Вдруг раздался заливистый лай Дружка:

–Гав! Гав! Каррраул! Вампиррр! Ррразорррву! Гав! Гав!

Вампир! А мама одна дома, слабая, беззащитная! Словно одеревенев от ужаса, Ива как можно спокойнее попросила отца:

–Папа, что-то Дружок разошёлся, как на чужого лает. Проверь, пожалуйста, а я сама с Верным управлюсь и приду – завтракать будем.

–Что же это такое: конь лягается, собака заливается… А все оттого, что хозяйка болеет. Осторожнее с ним, дочка! Смотри, чтобы копытом не ударил, – и отец ушел, на ходу окликая пса:

–Дружок, Дружок! Кто здесь?

Верный забился еще больше, пена выступила изо рта:

–Вампииир! Вооолк! Медвееедь! Мы все умрёоом!

–Верный, здесь нет ни волка, ни медведя! Здесь только я, Ива, дочь дриады! – но красивый вороной жеребец продолжал паниковать, как потерявшийся жеребенок, – Стой смирно! – мысленно приказала Ива, и конь застыл, как вкопанный, тихонько хныча: «Мы все умрёоом… Мы все умрёоом…»

Девочка внимательно осматривала коня, дотрагиваясь чуткими руками. Стоило ей коснуться лоснящегося крупа, как конь взвился на дыбы с оглушительным ржанием. Чудом увернувшись от копыт, Ива так рявкнула: «Стоять!», – что Верный рухнул на колени и замер. Полудриада вновь провела рукой по его крупу. Что это? Похоже на репьи с прилипшими к ним клочьями шерсти… Да это же медвежья шерсть! А это волчья… До сих пор пахнет зверем, вот конь и перепугался. Как они сюда попали?

–Верный, это просто репьи с волчьей и медвежьей шерстью. Ты в безопасности. Я с тобой. Где ты их нацепил?

–Это неее я! Это баааба! Вооон та! – конь поднялся с колен и кивнул головой в сторону открытой двери конюшни. Ива стремительно обернулась и успела увидеть убегающую соседку. Опять Лилия! Что ей надо? То подглядывает, то коня до полусмерти пугает, то… Страшная догадка пронзила насквозь, как острый сучок: да ведь Лилия и есть вампир! Она подглядывала через забор и увидела, как Лев отправился на рыбалку, а Ива пошла кормить скотину. Вот соседка и прицепила Верному репьи со звериной шерстью, хитростью заманила отца в конюшню, а сама побежала к матери – снова пить кровь! Теперь понятно, почему Дружок только что кричал про вампира! Успел ли отец отогнать кровососа от беспомощной мамы? Девочка машинально подхватила маслобойку и помчалась к дому.

–Прррогнал! Прррогнал! – радостно сообщил ей Дружок, и у девочки отлегло от сердца. Уже не бегом, а шагом она вошла в избу, на ходу сбивая масло.

–Доброе утро, Снежанка! Как здоровье? – ласково басил отец.

–Доброе… хоро… – мать согнулась пополам от мучительного кашля.

–Доброе утро, мамочка! Завтрак готов! – Ива проворно накрыла на стол, положила в миски горячую овсянку, мамину порцию особенно щедро сдобрила молоком, коровьим маслом и медом. От аромата свежеиспеченного хлеба у девочки забурчало в животе, но она не спешила садиться за стол: надо достать из кладовки малиновое и клюквенное варенье для мамы.

–Кушайте на здоровье! Я тоже завтракать приду, только сначала Верного проведаю – вдруг опять беспокоится, – направилась было к дверям Ива.

–Почему с нами не ешь? Отравить нас вздумала? – мать нахмурилась и швырнула ложку на стол, забрызгав чистую скатерть овсянкой.

–Не шуми, Снежана! Ну и шутки у тебя, – осадил ее отец. – И в самом деле, поешь, дочка, пока горячее. Что Верный-то расшалился?

–Ему в круп репьи впились, а на репьях – клочья звериной шерсти. Он боли да звериного запаха испугался. И откуда они там взялись – ума не приложу, – объяснила Ива.

–Откуда, спрашиваешь? А не ты ли сама их ему прицепила? Бегаешь весь день незнамо где, может, по лесу бродишь да звериную шерсть собираешь, недоброе замышляешь?

–Не выдумывай, Снежана! Что ты на девку-то наговариваешь! Чайку лучше выпей целебного, да с вареньицем, – уговаривал отец, но мать его не слушала:

–Не стану я эту отраву пить! Кто знает, что она сюда намешала!

Теплый вкусный хлеб застрял поперек горла. Ива как можно спокойнее ответила:

–Да это же сбор от кашля! Мята, мелисса, ромашка, чабрец, подорожник. Видишь, я и сама его пью, мамочка.

–Лесная ведьма тебе мамочка, подкидыш! – взвизгнула мать, сверкнув почерневшими глазами, и вскочила из-за стола: – Все! Сыта! По горло!

–Да ты бредишь, жена! Иди, ложись! – решительно оборвал ее отец и попытался утешить девочку: – Не обижайся на маму, Ива, это не она напрасные слова говорит, это за неё болезнь говорит.

Ива ответила не сразу: следила за тем, чтобы больная легла в постель и укрылась одеялом.

–Я понимаю, папа… Если мама лекарственного чаю не хочет, я ей молока с маслом и медом подогрею. Только кружку отнеси ей, пожалуйста, ты. Не буду ей на глаза попадаться, раз она на меня сердится. А я пока к Верному схожу.

Верный испуганно всхрапнул, когда Ива открыла дверь конюшни:

–Волк! Волк! Я умрууу! Ах, это ты, Ива…

–Верный, ты в безопасности. Рассказывай, как все было, – Ива успокаивающе погладила блестящую вороную гриву.