Почти как три богатыря - Николай Шмигалев Страница 12

Кто их из шока выводить будет?

– Я смогу! – поднял голову Сероволк. – Пустите меня к лошадям.

– Ага! Тоже мне скорая ветеринарно-психологическая помощь! – вновь хмыкнул боярин. – Пусти к ним конокрада, потом и тебя, и лошадушек наших ищи-свищи как ветра в поле.

– Обожди, Борисыч! – остановил обличительную тираду ретивого боярина самодержец. – Дай колдуну договорить.

Василевс опять учтиво поклонился государю (куда бы деться, махровый интеллигент), в благодарность за вновь предоставленное слово.

– Я уже практически готов был к телепорту, если бы не эти «дети рабочих», – беззлобно улыбаясь, указал Премудрый на Царевича и Сероволка, – которые со своей несвоевременной подмогой сбили меня с панталыку. Хорошо, что я вспомнил кульбитное заклинание, иначе нас всех троих бы намотало на резаки колесничные. Но всё равно спасибо вам, ребята, за попытку, – кивнул колдун своим товарищам по несчастью (нет, ну точно интеллигент). – Несмотря ни на что, я весьма вам признателен.

Царевич в ответ широко улыбнулся, обнажив белые здоровые зубы, а Яков Сероволк, оскалившись, только пробурчал что-то неразборчивое.

В принципе царь уже сложил все пазлы этого громкого дела, и картинка получилась совершенно безобидная. Можно было смело посчитать эту троицу невиновной и, приговорив к неделе общественных работ, затем отпустить на все четыре стороны. Однако такое недальновидное добро могло негативно сказаться в будущем и аукнуться злом. Если жестоко не наказать этих сегодня, завтра толпы людей и нелюдей безбоязнено полезут под колёса царской кареты, и в конце концов устроят настоящий переворот со всем вытекающими, ну, в лучшем случае, выползающими последствиями.

Посидев ещё несколько минут в глубоком раздумье, царь встал со своего трона.

– Итак, взвесив всё «за» и «против», выслушав все стороны, верховный суд в моём лице приговаривает виновных в попытке переворота. – тут государя отвлёк неугомонный Годунович, потянувший его за рукав.

– Царь, обожди, обожди приговор оглашать, – суетливо зашептал ему на ухо боярин. Знал, коли озвучит государь приговор, какой бы то ни было, обратного хода ему уже не будет, и тем паче, никаких апелляций.

– Что ещё? – недовольно скривился Владибор Ильич.

– Я только сейчас всё понял, государь, выслушай меня, – сложив ладони, с мольбой в глазах воззрился на царя Годунович, которому в ходе суда и следствия пришло в голову озарение.

– Говори! – нетерпеливо дёрнул плечом царь, не нравилось ему, когда вот так душещипательно смотрят на него подчинённые.

– Это же те самые герои, про которых говорила Баба-Ягодка! – высказался боярин и закивал своей довольно сомнительной догадке.

– С чего это ты взял? – ещё раз придирчиво осмотрел государь стоявшую пред ним троицу.

– Всё сходится! – торопливо затараторил Годунович, пока царь не прогнал его за такие предположения. – Колдуна ведьма вызвала?

Ведьма. А Царевич с Сероволком там как оказались? Наверняка, тоже ушлая ведьма подстроила. Она нам перед отъездом обещала найти не одного, а троих героев? Обещала. А как ещё понимать всё это? Точно, ведьмины проделки!

– Скажешь тоже, герои, – уже с меньшим сомнением ответил царь. – Колдун, который путает заклинания, цыган, от которого волчатиной за полверсты прёт и этот студент рабоче-крестьянского происхождения.

Они и по отдельности представляют опасность для общества, а вместе вообще гремучая смесь.

– Вот! Вот! – заулыбался Годунович. – Я что и говорю. Этих и надо за царицей отправлять. Пущай какую-никакую вину, в крайнем случае, кровью искупят. А ежели и пропадут на чужбине, такого «добра» не жалко. Тем паче, по последней переписи у нас переизбыток колдунов, жнецов, швецов и воров, а вот по богатырям недостача существенная. Немного статистику улучшим в этом плане, глядишь, и вероятные противники призадумаются.

Государь в свете последних умозаключений боярина уже под другим ракурсом взглянул на подсудимых. И впрямь, интересная троица: стоят твёрдо, смотрят смело (цыган, зараза, даже нагло), выглядят внушительно, если не сказать, колоритно – почти как три богатыря.

Ай, была не была! Не зря же ведьма старалась, сводила вместе эту странную троицу.

– Повелеваю! Вместо работ каторжных долголетних отрядить сих виновников в Аркфрику, на поиски и выручку царицы-матушки Надежды! – закончил свою ненадолго прерванную мысль государь и хряснул кулаком по столу. На положённой пред ним скорописным писарем бумаге с проектом приговора осталась чёрная гербовая печать с царского гербового перстня – двухглавый медведь, наступивший лапой на горло белоглавому орлану (никакой политики, просто царю картинка на конкурсе гербов понравилась, вот он её и выбрал). Печать сия означала, что приговор обжалованию не подлежит и должен быть применён к правонарушителям в полной мере.

– Лучше уж на каторгу, – проворчал Сероволк, поняв, в какую передрягу влип.

– Хорошо, цыгана на каторгу, – запросто согласился царь, впервые изменив своему окончательному решению.

– Я это так, к слову, я за царицей тоже пойду, – встрепенулся Сероволк, лучше уж такая воля, чем вообще неволя.

– То-то же, не лезь в «Бутырку», попадёшь в «Кресты», – сурово пригрозил ему пальцем самодержец и обратился к двум другим «приговорённым». – Кому ещё «лучше на каторгу»?

Премудрый и Царевич, находившиеся в здравом уме и светлой памяти, отрицательно замахали головами.

– Вот и ладненько, – потёр руки государь-батюшка, радуясь, что герои особо не огорчились такому «приговору». – Считайте, вам честь высочайшая оказана – царицу из полона вражеского вызволять, – цыган порывался что-то опрометчиво ляпнуть, но, встретившись с многозначительным взглядом царского палача, благоразумно промолчал.

– Да и страны чужедальние посмотрите, – продолжил царь формировать позитивный настрой у великолепной тройки «почти богатырей» на предстоящее предприятие. – Ты, Премудрый, своё паломничество завершишь. Ты, Царевич, на другой мир посмотришь, себя покажешь. Тебе же, Сероволк, вообще развеяться надо, да и с образованными людьми в пути общаться будешь. Глядишь и вовсе нормальным человеком станешь. В общем, так, сейчас вас на кухню сведут, покормят, затем на склад за обмундированием. За ночь мой боярин иностранных дел пачпорта заграничные на ваши имена оформит, да ксивы служебные заверит тайными рунами, а с утреца, утро ведь вечера мудреней, вам ли не знать, так вот с утреца двинетесь в путь ироический.

Воевода ратных сил и средств кашлянул незаметно и показал на лежавшее возле государя «Уложение о воинах и иже с ними», писанное ещё в незапамятные времена кровью приходивших «с мечом» супостатов.

– А, да! Чуть не забыл! – вспомнил ещё одну деталь, самодержец, раскрыв книгу. – Слушайте и запоминайте! – Владибор окинул грозным взглядом весь тронный зал и дождавшись мёртвой тишины зачитал нужные строки, – «Статья первая. Пункт первый. Богатырь – есть лицо, состоящее на особливой государевой службе, пользующееся непререкаемым авторитетом среди остальных ратников и гражданского населения, и имеющее почётное право ведения самостоятельных боевых действий супротив многократно превосходящего числом ворога лютого, с возможностью переноса театра военных действий на территорию ворога и с обязательным отчётом после окончания оных действий. Пункт второй. Богатырь обязан быть примером остальным дружинникам в службе ратной, а также для всего отечественного населения защитой и надёжой; откликаться на мольбы о помощи, стенания и плачь любого происхождения и силы, неважно, направлен он к нему, али нет, до победного конца разбираться в ситуации, наказывая виновных, не давая в обиду невинных, сирых и убогих. Пункт третий. Житием своим праведным и добродетельным богатырь должен добиваться того, чтобы его жизненый путь был воспет в былинах, сказаниях или летописях. Не создавать ненадлежащими поступками предпосылки упоминания о себе в таких элементах устного народного творчества как басня, частушка или анекдот. В противном случае данный богатырь может быть разжалован и изгнан со службы государевой, с лишением всех заслуг и регалий». Вопросы есть?