Невеста короля - Елизавета Соболянская Страница 12

- И на мечи серебра добавить стоит, - напомнил Иврен, невольно поглаживая рукоять своего клинка.

- Кровостоки серебрим, - усмехнулся Тиллен, - экономнее получается.

Они еще посидели за кружками ароматного яблочного сидра и копчеными ребрышками, обсуждая службу, политическую обстановку и подросшего сына Тиллена, который вознамерился через год-другой ехать в королевство людей.

- Представляешь, - бубнил гордый отец, - сам решил! Нашел устав караульной службы, который ты мне подарил когда-то и вызубрил! Хочу, говорит мир посмотреть, за пределами Леса!

Иврен слушал брата, хмыкал, откусывал мясо и просто наслаждался тем, что его брат может после службы прийти домой, к жене и детям.

- Ты его только предупреди, что на службе кроме плаца и казармы ничего не увидишь, первые лет пять точно! - с усмешкой сказал капитан. - И семью будет навещать вот как я, раз в полгода! По вам то может и не соскучится, а ну как девушку найдет?

Тиллен понимающе мотнул головой. Он свою Сьетту любил без памяти, хотя когда-то выбрал ее только человек. А волк уступил, когда родился первый щенок.

- Да Парэт упрямый, как сто волков, - тряхнул он плечом. - Через пару лет пришлю его к тебе в казарму на зиму, пусть попробует.

- Думаешь Мрэтт больше для королевской службы подойдет? - вспомнил Иврен имя младшего племянника.

- Мрэтт посерьезнее Парэта будет, - вздохнул страж, - он уже считает, что мир можно посмотреть, сопровождая караваны. И денег заработать, и побывать, где хочется, и дом не оставлять надолго.

- И впрямь, разумный парень! - восхитился капитан, чокаясь с братом простой керамической кружкой. - Интересно, какой у меня волчонок будет? - тут же задумался он.

- Родится, увидишь, - хмыкнул брат, - главное на роды не приезжай! В первый раз Съетта мне чуть руку не сломала, а второй раз я сам поседел от ее криков! - в доказательство волк продемонстрировал брату седую прядку на виске.

В ответ Иврен насупился. Волки предпочитали быть со своими самками во время родов, да и волновался он за Снежану. По человеческим меркам его жена уже не молода и хоть забота и любовь прибавили ей красоты, а все же екало где-то внутри у капитана беспокойство - как любимая перенесет роды?

- Ладно-ладно, - пошел на попятный Тиллен, заметив гримасу родственника, - сам решишь! И не болтай! А то матушка меня полотенцем огреет за советы!

Посидев за столом еще немного, брат сменил ипостась, и убежал. Он не любил ночевать без жены, даже в родительском доме. Тулон же, отгоняя дурные мысли быстро прибрал стол в гостиной, взглянул на луну, потянулся, предвкушая чистую постель и мягкую женщину под боком. Свою женщину! И отправился к себе.

За прошедшие месяцы его холостяцкий дом преобразился. Отец с мамой радуясь появлению невестки и младенца помогли Снежане устроить в супружеской спальне удобный шкаф для одежды, а в маленькой гостиной - книжные полки. В подарок на одинокий Зимнепраздник, купили Снеже изящный дамский секретер с откидным письменным столиком, и красивую лампу со стеклянным абажуром. Все остальное молодая женщина сделала своими руками: пошила новые занавески из плотной ткани, простегала пышное теплое одеяло, узкой тесьмой выложила вычурные узоры на покрывале, и скатерти, а теперь вышивала наволочки уютных диванных подушек, которыми обожала играть Радмила.

Чтобы не смущать молодоженов, с приездом приемного отца малышку переселили в бывшую комнату Иврена, убрав оттуда оружие, седло, поводья, заменив узкую мальчишечью койку на красивую детскую кроватку под легким балдахином. Радмила с упоением изучала прежде недоступную часть дома, часами возилась на новеньком ковре, пыталась ходить, держась за сундук и кроватку, а после засыпала среди игрушек и подушек, утомившись впечатлениями.

Для Тулона же в час восхода луны начиналось его личное счастье. Необъятное и хрупкое, такое, которым не можешь поделиться даже с самыми близкими. Он обнимал жену, дышал ее теплом, ласкал и гладил без устали, восполняя долгие одинокие ночи в казарме. Снежана стеснялась, пряталась под одеялом, потом заласканная им раскрывалась, и сама прижималась к мужу, без слов рассказывая, как скучала и ждала.

После, когда любимая засыпала, вместе с хмельной радостью от этого счастья оборотня охватывал страх - вампиры угрожали его семье! Шли по следу! Почему они не бросили искать, когда он сжег тело мельника? Ответов у капитана не было. Про вампиров вообще было мало известно. Даже методы борьбы с ними передавали лишь командному составу, считалось, что кровососы не сунутся во дворец или в толпу придворных. С усилием отогнав дурные мысли Тулон утыкался в шею жены, вдыхал ее теплый запах и на короткое время успокаивался. А потом снова начинал продумывать защиту дома и леса. В таких обстоятельствах везти жену и дочь в столицу капитан не желал категорически! И молился всем богам, чтобы король Дагобер не облек свое желание увидеть супругу барона в приказ.

Две недели абсолютного счастья пролетели, как один миг. На рассвете пятнадцатого апрельбря Тулон присоединился к каравану, и без трудностей и задержек вернулся на службу. Вампиры ему больше не встретились, но капитан продолжал пользоваться освященным маслом и не снимал серебряный медальон, прикупленный по дороге.

Путь, неспешный, но надежный длился целую неделю. На исходе седьмого дня повозки втянулись на торговую площадь, и старшина громко объявил, что путь закончен.

Простившись с купцами, капитан сразу отправился в казарму. Сменил одежду, искупался, по -привычке воспользовался маслом и поморщился - зря, наверное. Дворец ведь защищен, а теперь и он сам и его клинок благоухают гвоздикой и апельсином. Мыться снова не было времени, так что Тулон махнул на запах лапой, повязал на шею белоснежный шелковый платок - подарок Снежаны, и двинулся в караулку кавалерского корпуса.

Ему предстояло просмотреть расписание дежурств, поболтать с капралами, узнать новости и сплетни. Но стоило капитану войти в узкую комнату с единственным окном, в которой коротали время дежурные гвардейцы, как один из них вскочил, принюхался, зашипел, и забыв о собственном клинке кинулся на командира с клыками и когтями.

К счастью для всех остальных, Тулон еще стоял в дверях, поэтому успел схватить пику, прислоненную к оружейной пирамиде, и встретить вампира посеребреным острием. Едва же кровосос накололся на пику, капитан не мешкая вскрыл ему горло, а вторым ударом отрубил голову.

- Огня! - крикнул он замершим в оцепенении гвардейцам, - и храмовника!

Пока все медленно приходили в себя, от невиданного зрелища, оборотень выбил у поверженного вампира клыки - в знак доказательства, что убил действительно не соперника за королевские милости, а опасное существо.

Через минуту гвардейцы очнулись и занялись делом. Кто-то громко недоумевал, но подал головню на каминном совке, кто-то выскочил в окно, крича о нападении монстров. Молоденький корнет рыдал в углу, впервые увидев кровь так близко.

- Тихо! - рыкнул капитан, добавив в голос приказ альфы. - Арлан за храмовником!