Проклятый лес - Ирина Зволинская Страница 12

— Потому что всякий посетитель может подать прошение императору. Попросите его о посещении Эдинбурга, а еще лучше, просите отменить указ о запретах, касающихся вашей семьи.

— Это было бы чудесно, — согласилась я, — только прежде чем просить, неплохо было бы знать, за что наказали Бонков?

Господин Николас улыбнулся краешком рта.

— А ты не догадываешься?

В его тоне не было и тени удивления от того, что дочь изгнанников ничего не знает, лишь удовлетворение от этого факта. Я вспомнила скомканное прощание с папой и охранника, прервавшего наш разговор, строгое «без глупостей» господина Холда, и с грустью подумала, что совсем ничего не стою против опытного в политике и интригах маршала.

В информационном вакууме, которым окружили меня в пансионе и в семействе Холдов, сделать неверные выводы было слишком легко.

Мы вошли в состав империи последними, вероятно, где-то в этом событии кроется причина изгнания. Я не знала, чем северяне вызвали недовольство молодого Александра, и не испытывала ни малейшего желания развлекать догадками Холда.

Он мастерски играл словами, и я не могла быть уверена, что способна отличить правду от лжи из его уст. Так тесно они переплетались.

Устало потерла лоб, от напряжения заныло в висках.

— Кто теперь наследует Эдинбургскую крепость? — спросила я, чувствуя, как между нами вновь возникает почти видимое глазами напряжение.

— Никто не может отобрать у вас это право, — ответил маршал, пристально глядя на меня.

Я искривила губы в усмешке.

Наследница, полностью зависимая от маршала. До замужества. Даже скорое совершеннолетие не избавит меня от необходимости согласовывать с ним каждый шаг.

Но и замуж я не выйду без его дозволения.

Глупая, куда я думала бежать? Ни одна гостиница не даст мне ключи от номера, ни одна самая бедная вдова не возьмет на постой. И ни один кассир не продаст мне билет без позволения опекуна.

Далеко ли я уйду?

В лучшем случае меня вернут Холдам, в худшем, мой последний приют окажется в доме терпимости или придорожной канаве.

Чего хотел Александр и чего не смог получить? Ресурсы? Вероятно. Но что мы могли противопоставить имперской мощи? Испугали военных северными страшилками?

Ни одно чудовище не выстоит против динамита.

В чем мы отказали императору?

Как же мало я знаю!

— Наследница Бонков, — тихо повторила я. — Воспитанница Холдов. Или заложница?

Господин Николас, до того терпеливо ожидающий моих выводов, вновь потянулся к бокалу, но рука его застыла в нескольких дюймах от искомого.

— Ты устала, Алиана, — справедливо заметил мужчина. — Еще немного, и ты скажешь то, о чем в дальнейшем станешь жалеть.

Он поднялся с дивана и протянул мне руку.

— Пойдем, я провожу тебя до спальни.

Разговор с Холдом действительно дался мне нелегко. Я чувствовала себя лимоном, отдавшим тучной кухарке весь свой сок.

Маршал не был в полной мере откровенен со мной и фактически ничего не сказал, и всё же я чувствовала острое разочарование от того, что наша беседа оборвалась и злилась на саму себя, не понимая причину этих чувств.

Я вложила пальцы в протянутую ладонь, поднимаясь вслед за ним, и с удивлением поняла, что руки мои холодны как лёд.

— Замерзла, — покачал головой Холд и соединил обе мои ладони, чтобы затем согреть теплом своих рук.

Он был значительно выше, и чтобы увидеть его лицо, мне нужно было задрать голову. Но я застыла, не в силах отвести взгляд от смуглых мужских пальцев.

«Капкан», — снова промелькнуло в голове сравнение, и я стиснула зубы, запрещая себе поддаваться почти демонической притягательности этого человека.

Если он и змея, я не желаю становиться его пушистым обедом.

Холд вдруг взял меня за подбородок, тем самым заставляя посмотреть на него.

— Какие мысли бродят в вашей очаровательной головке? — с интересом заглянул он мне в лицо.

В темных глазах его светлым пятном отражался мой силуэт. Белые волосы, белый халат. Призрак, а не девушка.

— Никаких, — ответила я, растягивая губы в улыбке. — Абсолютно никаких.

Он усмехнулся, глядя на меня сверху вниз,

а затем наклонился, и сердце моё застучало как никогда быстро.

«Тук. Тук. Тук», — набатом било в ушах.

В голове замелькали виды Эдинбургского леса. Лето. Осень. Зима. Стая птиц, взлетающая в серое небо. Убегающий от хищника молодой олень. Кровь на снегу.

Я почувствовала горячее дыхание у своего лица и почти всхлипнула, цепляясь за это ощущение, как за маяк.

— А-ли-а-на, — произнес то ли Холд, то ли его голос в моей голове.

Он был невыносимо близко. Хвойная нота мужских духов смешивалась с ароматом весеннего леса. Выдох. Влажный летний ветер. Предрассветный туман, сквозь который я вижу знакомые черты. Юный Александр. Николас. Никки.

Под ногой хрустнула сухая ветка. А в этой реальности кто-то заглянул в кабинет хозяина дома.

— Господин маршал? — испуганно спросила Холда горничная.

— Кети, — услышала я ровный голос господина Николаса. — Хорошо, что ты не спишь. Проводи Алиану в спальню и разожги девочке камин. Она совсем замерзла.

Власть над телом вернулась ко мне, и я на шаг отступила от мужчины. Спрятала дрожащие руки за спиной.

— Слушаюсь, — присела горничная.

— Доброй ночи, — сказал мне отец Элизабет.

— Приятных снов, — вежливо пожелала я и вышла вслед за девушкой.

Кети шла на шаг впереди. Белый пояс её передника, завязанный сзади большим аккуратным бантом, служил мне путеводной звездой. Его ритмичные покачивания в такт движениям девушки вводили меня в подобие гипноза, что было как нельзя кстати.

Меня трясло, и только чудо вкупе с упрямством удерживали меня от истерики на глазах у ни в чем не повинной горничной.

Что произошло в кабинете Холда?

Что чуть было не произошло?!

— Простите меня, госпожа, — низко склонила голову девушка.

Я обнаружила себя застывшей на пороге гостевой спальни, выделенной мне хозяином дома на эту ночь. Кети уже зажгла камин и закрыла стеклянную дверцу, запирающее голубоватое газовое пламя, и теперь стояла, демонстрируя расстроенный и даже виноватый вид.

— Что? — недоуменно переспросила я.

— Простите, — повторила девушка, не поднимая глаз. — Я знаю, моя просьба покажется вам дерзкой, но у меня больная мать, и у неё нет никого кроме меня.

Я потерла глаза, пытаясь избавиться от видения склонившегося надо мной Холда-старшего и ответила: