Сердце огненного короля. - Анна Шейн Страница 12

- Откуда вы знаете, что его именно украли? - Грегор почувствовал, что она сделала огромный шаг ему навстречу и не собирался попасть впросак. Он напрягся, навострился, готовый сиюминутно решить все ее проблемы.

Она крепко сжала свои чудесные пухлые губы и опять убрала за ухо непослушный локон. Теперь, правда, с другой стороны.

Как же Грегору нравился этот простой жест! Он хотел бы делать это вместо нее. Поддевать пальцами чуть вьющиеся волосы, слегка касаясь подушечками ее теплой щечки, убирать их за небольшое ушко, а потом целовать его, целовать ее шею, целовать ее губы...

Он дернулся, поняв, что позволил фантазии слишком уж разгуляться, и сконцентрировался на разговоре.

Чуть помявшись, Мирна пролепетала:

- Их должно быть одиннадцать. Я... Когда я запаковывала их в доме Рэльсов, их было одиннадцать. Я перевязала их и убрала в чемодан, - она вдруг соскочила с места и дернулась к прикроватной тумбочке. Из небольшого ящика она вытащила стопку пожухлых старых писем и продемонстрировала Грегору, будто бы иначе он мог и не поверить ей, - я даже не проверяла их, когда приехала сюда. Просто сразу спрятала в тумбочке. А ящик закрыла на ключ.

Граф Фаулз неодобрительно дернул головой. Едва ли у шкафов в гостевых покоях были надежные замки. Впрочем... Он понимал, что Мирне неоткуда это знать.

- Сейчас их десять. Я пересчитала. Тысячу раз пересчитала! - в голосе княгини послышались панические нотки, а на краюшках глазах защипали слезы. Ей стало ужасно стыдно, но она так устала, у нее так болела голова, и вся эта история казалась такой возмутительной, такой ужасной, что она уже с трудом держала себя в руках и, чудилось, вот-вот сорвется... Хотя нет. Не вот-вот. Прямо сейчас. Она сорвется прямо сейчас, на бедолагу графа, который по злой шутке судьбы решил помириться с ней именно в этот момент, - боги! Я такая идиотка!

- Не говорите так, леди Мирна... - Грегор подался к ней, намереваясь взять ее за руки, прижать их к груди, показать княгине, что она не одна, что он готов помочь.

Но та расценила это движение иначе и вместо того, чтобы попасть в объятие - сунула ему стопку писем и воскликнула, даже чуточку гневно, будто граф с ней спорил:

- Посмотрите! Посчитайте! Говорю вам, их десять!

Он понял, что она слишком взволновалась, и чтобы не будоражить ее еще сильне, послушно отсчитал количество писем и подтвердил, как можно беспристрастнее (он решил, что так она быстрее соберется и переборет это состояние):

- Да, их действительно десять.

- А должно быть одиннадцать, - повторила она слабо, будто из последних сил, и снова села.

- Очевидно, уже ни к чему предлагать вам обыскать комнату... - Грегор обвел взглядом царивший вокруг беспорядок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мирна согнулась, оперлась локтями о колени, а голову беспомощно положила на ладони.

Граф Фаулз испугался, что она заплачет, и поспешил отвлечь ее вопросом:

- Что было в том письме? Что-то важное? Это может как-то навредить вам?

Княгиня судорожно замотала головой и потерла глаза. Грегор невольно опустил взор на конверты в своих руках. Пожухлые, грязные, явно многое пережившие... Он различил печать Военного министерства сбоку - такую ставили на письмах с фронта. Без труда можно было прочесть и имя отправителя, что граф Фаулз сделал вслух:

- Вильям Хантинг, - он осторожно посмотрел на княгиню и не без радости обнаружил, что она не плачет. Хотя глаза у нее были красными и смотрели с такой безысходностью, с таким ужасом, что защемило сердце, - это ваш...

- Жених.

- Вы говорили, он погиб на войне...

- Да... Да. Под Фаророй.

Грегор коротко кивнул. О битве при Фароре знали даже те, кто из болезненного принципа не читает газеты и не интересуется внешней политикой. Огромные потери. Сотни военнопленных. Главный провал весмерской военной компании.

- Даже если в том письме что-то есть... - граф Фаулз начал осторожно, - оно было написано вашим женихом. И офицером на войне. Что бы он там ни написал... Вас не в чем упрекнуть, - Грегор никогда еще не подбирал слова с такой осторожностью. Он помнил свою выходку в шатре и помнил, как задел тогда княгиню. Потому с пикантными темами следовало быть осторожным.

- В том-то все и дело, - в голосе Мирны послышалось отчаяние. Она почувствовала себя загнанной в угол, хотя Грегор точно не давил на нее. Просто эти проклятые письма... Эта ее проклятая трусость перед ними... Она сама себя загнала, а сейчас пришло время разобраться с этим. И ей было ужасно страшно, - я... - княгиня зажмурилась, будто признание приносило боль, - я так их и не прочитала.

Она почувствовала себя такой безумно глупой, слабой и никудышной. Почему для нее это стало такой проблемой? Почему она такая идиотка?

Грегор заметно смутился, нахмурился, уж порвался что-то спросить, но осекся и поджал губы.

- Если вы хотите спросить меня, почему... - Мирна выговорила со злостью. Но не на графа Фаулза. На себя, - то я не знаю.

- «Не знаю», - это не ответ.

- Это ответ. Единственный ответ, который я могу дать.

Ей захотелось придушить саму себя в этот момент.

Грегор мгновение напряженно думал, потом глубоко вздохнул, подхватил за спинку стул, стоявший возле письменного стола, и вместе с ним приблизился к Мирне, сидевшей на кровати.

- Вот как мы поступим, княгиня, - выговорил он со знанием дела, поставил стул напротив собеседницы и устроился на нем, - сначала вы расскажите мне все. Потому что вы прекрасно знаете, почему не читали письма. Просто по какой-то причине не хотите это признать. Не передо мной. Перед собой, - он говорил уверенно, так, будто уже неоднократно оказывался в подобной ситуации. И оттого Мирне захотелось его послушаться, ему довериться, хоть они не были для того достаточно знакомы, - после того, как мы разберемся, - продолжил граф Фаулз, - вы прочитаете эти письма, - он показательно помахал стопкой, которую продолжал держать, - я буду с вами в качестве поддержки. Необязательно читать вслух, я понимаю, что это может быть личное... Но если вам вдруг захочется поделиться этим - уверяю, что все секреты останутся в целости и сохранности от чужих ушей.

Он улыбнулся, так мягко и дружелюбно, как только был способен, и осторожно прикоснулся к ее ручке. Она оказалась холодной, слегка влажной. Кажется, Мирна действительно ужасно волновалась.