Маг-новобранец - Людмила Горбенко Страница 12

– Проблема? Горе! И не только мое! Всего должны забрать пять человек, через несколько часов на соседней площади соберется толпа. Друзья, родные, старшие братья, безутешные матери, несчастные вдовы, рыдающие юные невесты… – Утирая слезы уголком фартука, Солли поплелся к стойке готовить следующую порцию коктейля.

– Юные невесты? – промурлыкал «страдающий граф», открывая мутные глаза.

– Думай лучше о безутешных вдовах,– тихо посоветовал Оскар.

– Опять?! – с пьяным апломбом запротестовал Хендрик.– Ты при каждом случае сватаешь мне столетних старух, на которых не то что жениться – смотреть страшно! Почему нельзя для разнообразия поухаживать за молодой и привлекательной дамой? Среди них тоже попадаются богатые!

– Я тебе сто раз объяснял,– зашипел Оскар, лягая племянника ногой под столом, чтобы он не повышал голос.– У молодых женщин, особенно молодых и богатых женщин, недостаточно развит материнский инстинкт, чтобы выйти замуж за безродного остолопа и взять его на полное содержание! Да еще и вместе с дядюшкой!

– Деньги, деньги, деньги… – пробурчал Хендрик.– Как будто в них все счастье! Наверняка среди этих несчастных мальчишек, запертых в Башне, есть дети богатых родителей!

– Конечно, есть,– откликнулся незаметно подошедший Солли, расставляя на столе новые бокалы.– Единственная привилегия рикка сеттимо филио – богатого седьмого сына – он может взять с собой слугу. И все. Больше никаких уступок, баста. Я ведь тоже не беден, Тино, далеко не беден. И что я могу? Только заказать мантию из натурального шелка, а не из грубого льна. Вот и лью слезы, провожая моего Кендрино.

– У тебя есть деньги? – задумчиво переспросил Оскар.

– Си. И что толку?

– Погоди. У тебя есть деньги, и ты готов заплатить тому, кто…

– Да, но…

– Погоди. А сколько ты готов заплатить?

– Я не пожалел бы и пятидесяти паундов.

– Семидесяти семи,– поправил его Оскар.– Не сочти за жадность, просто люблю численные соответствия. За седьмого сына седьмого сына ровно семьдесят семь монет. Так и быть, я помогу тебе по старой дружбе. На ускоренные курсы вместо твоего оболтуса поедет мой племянник Хендрик.

– Тино, я благодарен тебе за предложение, но это невозможно, нон! Мошенничество преследуется по закону! Нас раскроют!

– Ловкость рук – и никакого мошенничества. Кто там будет рассматривать в лицо твоего сына? Должны забрать из трактира одного мальчишку с белыми волосами в плаще и клоунском колпаке – они его заберут. Поверь мне как финансисту и дипломатическому работнику, для сильных мира сего люди – это всего лишь цифры. А в цифрах главное что? Главное, чтобы расход с приходом сходился. Хендрик, раздевайся. Не забудь выучить имена матери, отца, деда с бабкой и шестерых братьев, а то оконфузишься на курсах.

– Но как же так?

– Спокойно, без истерик, красавчик,– хлопнул компаньона по спине Оскар и тихо шепнул ему на ухо: – Пока ты упивался «бубном» и дрых, лентяй, я все просчитал. Таких денег на страховке нам в жизни не заработать. И риска никакого. Ты же скулил, что устал от пожилых женщин, которых я тебе навязываю? Вот и отдохнешь денек-другой в молодой мужской компании.

– Денек-другой?! А если этого новоявленного мага будут искать два года?

– Хендрик, не нервируй меня. Не заколдованная же она, в самом деле, эта Башня. Ты столько раз бегал из своего монастыря по девкам, что можешь давать уроки спускания с крыши самому Мерлину. Ты уже практически волшебник, племянничек, только без диплома. Погоди, я кое-что уточню. Солли, ему положен слуга?

Обалдевший от такой скорости решения проблем трактирщик молча кивнул.

– Это случайно не тот паренек с метлой?

– Си.

– Так, Хендрик,– заторопился Оскар.– Снимай эту мантию, одевай опять свой любимый костюм. Вот деньги. Берешь ноги в руки и бегом мчишься на местную трудовую ярмарку. Наймешь себе какого-нибудь нескладного малого, который будет время от времени ронять посуду, а ты – вволю орать на него. Поверь мне как старому дипломату – очень успокаивает. Опять же, будет, кому плести веревочную лестницу или стирать мантию. Помни только одно: он не должен знать Кендрино лично.

– Я не хочу в Башню! – упрямо проорал Хендрик.

Оскар безмятежно подцепил двумя пальцами горсть капусты и понизил голос до зловещего шепота:

– Не хочешь? Ну и не надо. Знаешь что, племянничек: а вернусь-ка я в тот славный городок, где мы с тобой встретились. Навещу монахов, помолюсь, заберу 1000 монет – и на покой. В конце концов, сколько можно быть дипломатом? Хендрик, а почему у тебя вдруг стало такое странное перекошенное лицо? Ах, да! Ты же у нас страдаешь от разбитого сердца! Не надо, малыш. Пустое. Плюнь на все эти глупости и беги на конюшню. Думаю, Подлюка достаточно отдохнула.

Страдающий от разбитого сердца граф вмиг протрезвел. Не имея возможности высказать вслух все, что думает о коварстве дядюшки, он молча заскрипел зубами и от злости буквально впрыгнул в свой костюм. От хлопка входной двери на столе подпрыгнули бокалы, а с вывески над крыльцом сорвалась еще одна буква. Теперь трактир стал называться еще короче: «Дырявый буб».

Владелец насильственно переименованного заведения Солли не обратил на это никакого внимания. Он стоял, комкая бесформенную кучку черного шелка, и не мог поверить своему счастью.

Оскар деликатно, но настойчиво вынул из судорожно сжатых рук старого друга мантию и расправил ее. Через всю грудь, частично переползая на спину, тянулось вышитое золотой нитью имя «Кендрино».

– Был Кендрино, стал Кендр,– довольно сказал Оскар, макая палец в сажу и замазывая лишние стежки.– Или Хендр, что практически одно и то же. И ты еще боишься, что кто-нибудь раскроет наш невинный трюк? Ха! Дети похожи, как два яйца, снесенные одной курицей! Если твоему сыну завить волосы, укоротить нос и немного испугать его, чтобы глаза стали круглей,– родная мать от моего племянника не отличит. Это судьба, Солли.