Чернокнижник - Анастасия Андрианова Страница 12

Тиль бережно погладил свой гобой, улыбаясь ему, словно хорошему другу. Алида пока слушала молча, попивая только что принесённый официанткой мятный чай.

– Всё хорошо было, только знаешь, как иногда случается: живёшь-живёшь, в ус не дуешь, думаешь, ну что может измениться? День идёт за днём, все они похожи, как зёрнышки на кукурузном початке, а потом раз – и будто кто-то сверху обрезает верёвку, по которой ты вверх карабкаешься. И ты уже лежишь на земле, потираешь ушибленную задницу и думаешь, что тебе с этой оборванной верёвкой, которая по-прежнему у тебя в руках, делать? Как дальше-то быть?

– Знаю, – тихо ответила Алида. Ей стало не по себе, и она поёрзала на стуле. С прежней яркостью вспомнилась та страшная ночь, когда буря не только разрушила их с бабушкой дом, но и изменила жизни. Она до сих пор задавалась вопросом: как так вышло, что именно у них оказался футляр со страницей? Почему именно ей было суждено лишиться всего, что составляло её милые, тихие будни? Воистину, Тиль прав: кто-то наверху просто обрезает верёвку, по которой ты карабкаешься вверх, навстречу будущему, ты теряешь всякий ориентир и просто не понимаешь, что со всем этим делать…

Ещё чуть-чуть, и она совсем расклеилась бы. Алида неровно втянула носом воздух и приказала себе успокоиться. Вольфзунд готов им помочь, пусть и не бескорыстно, и всё ещё может закончиться хорошо. Алида увидела, что Ричмольд нерешительно протянул к ней руку, словно хотел утешить. Фыркнув, она отстранилась. Не хватало ещё, чтобы он возомнил, будто она нуждается в его сочувствии! Да если бы он не поступил, как последняя свинья, и загадал-таки, чтобы наставники снова стали людьми, у всех них сейчас началась бы новая счастливая жизнь!

Но тут же Алида подумала, что Вольфзунд не исполнил бы желание Рича просто так, а в любом случае дал бы ему задание. Так что ей пришлось признать, что вряд ли к бабушке вернулся бы человеческий облик, даже если бы Рич сразу попросил об этом Вольфзунда.

– И что же произошло, Тиль? – Алида встряхнула головой, чтобы прогнать мрачные мысли, и сделала глоток чая. Напиток успел чуть остыть, но всё равно вкус мяты успокаивал.

– В один день всё стало не так, – вздохнул Тиль. – Мы с отцом поехали в город. Мы наведываемся туда один раз за сезон, чтобы передать в министерство торговли данные о наших урожаях и прибыли. Они там считают, какой налог мы должны заплатить, а потом с этой бумажкой нужно идти в ведомство по делам фермеров, чтобы получить выписку на оплату, а потом… В общем, отец взял меня с собой в Биунум. Мать и Никана составили список, что мы должны прикупить. Ну, там, лекарства для скотины, новые сапоги, отрезы ткани, бумага… Никана очень просила меня купить ей фарфоровую куколку, хотя бы самую маленькую. Я даже видел в Биунуме такую лавку, где продавались жуть какие хорошенькие куколки, но страсть какие дорогие. Там ещё заправляет миловидная иноземка. На обратном пути я бы обязательно купил игрушку. Пусть даже пришлось бы отказаться от того, что я хотел приобрести для себя. Никана, она такая… Она бы тебе понравилась, Клари! Самая ласковая девчонка. Смешливая такая.

Тиль снова посмотрел куда-то в сторону с мечтательной улыбкой. Солнце заглянуло в окно, заплясав на взъерошенных каштановых волосах музыканта. Его лицо выглядело совсем мальчишеским, а в грустных глазах, как ни странно, сейчас зажглись озорные искорки. Алиде подумалось, что в былые времена он был весельчаком и душой компании, а сейчас вынужден прятаться по захолустным деревенькам, совсем один. «У меня был Мурмяуз. И Рич. Я не была так одинока, – подумала Алида. – Наверное, Тилю сейчас очень тяжело».

– Отец всю дорогу возмущался, что Магистрат с недавних пор ввёл новый налог на земельные наделы. Мол, при возделывании трёх и более разных культур фермер платит на треть больше, чем тот, кто выращивает, скажем, одну картошку. А кто, скажи мне, содержит своё хозяйство и выращивает что-то одно? Так не проживёшь. И не прокормишься. Получили мы, значит, расчёт в министерстве, и отец как начал ругаться. Налог получился просто сумасшедший! Нам ни за что не хватило бы денег на зиму, если б мы его заплатили. И это при том, что бедными мы никогда не были. Нас, конечно, выперли из зала, а отец прямо на ступенях министерства разорвал бумажку. Я понял, что после такой нервотрёпки ему нужно промочить горло, ну и сам предложил ему заглянуть в «Сизого гуся». Ну, кабак такой, может, слышала. Хотя откуда тебе знать…

– Я слышал, – подал голос Ричмольд и тут же покраснел. Алида бросила на него презрительный взгляд. Ошивался по кабакам, значит? А строил из себя примерного мальчика.

– Ну вот, – просиял Тиль. – Туда-то мы и пошли. А там народу – тьма! И многие из них – такие же деревенские работяги, как мы с отцом. И все обсуждают новый налог. А если ещё честнее, то кроют Главу и весь Магистрат такими словами, которые ты, Клари, небось, и не слышала никогда. Отец к ним присоединился. Рассказал, как разорвал бумагу и в морду чиновнику кинул. Приукрасил, конечно. – Тиль усмехнулся, восхищаясь смелостью отца. – Но такой уж вот мой папаша. Любит покрасоваться. А кто не любит? И до того мужики разорались, что весь кабак стал на них пялиться. Шумели, выпивали, обсуждали, что и как сделали бы с Магистрами и всеми их гнилыми министерствами, а заодно и с полоумным королём, который никак не вступается за народ. Всё было бы хорошо, но кто-то настучал. В кабак ворвались королевские гвардейцы. И арестовали всех, кто вслух осуждал власть. Сказали, в столице недавно было совершено покушение на короля, значит, все недовольные попадают под подозрение. И им всё равно, что мы-то в Биунуме, а король сидит в Авенуме. Какие-то люди, значит, противятся нынешнему укладу. Я чудом удрал. Отец оттолкнул меня к двери и закрыл собой, а сам стал драться со стражами. Конечно, его повязали, как остальных «бунтовщиков». Я видел издалека. Только вот мою рожу всё-таки, думаю, запомнили. Один так пялился, как я к двери жмусь, прямо просверлил глазами, только подойти ко мне не мог: отец как раз так зарядил ему в челюсть, что у того аж глаза скосились.

Тиль замолчал.

– Ну, а почему ты не вернулся домой? – спросила Алида. – Мать и сестра ждали тебя. Да и отца, наверное, уже освободили. Или как?

– Нет, – покачал головой Тиль. – Противников власти считают причастными к покушению на короля. Ну, ты понимаешь. Любого, кто высказывается против, готовы обвинить в чём угодно. Их нескоро отпустят. Если вообще отпустят. Да и меня, должно быть, разыскивают. Нет, домой мне нельзя. А если они узнали, где я живу? Поймают и арестуют. А если по пути выследят? И маме с Никаной достанется. Нет, Клари. Единственное, что мне остаётся, – прятаться. Что я и делаю.

– И зачем ты нам это всё рассказал, если так боишься, что тебя найдут? – нахмурилась Алида. – Вдруг за поимку мятежников назначена награда? А если я тебя сдам?

По лицу Тиля пробежала тень. Видимо, он настолько горел желанием поделиться своей бедой хоть с кем-то, готовым выслушать, что даже не подумал о возможных последствиях. Он замялся.

– И, кстати, – продолжила Алида. – Твоей семье нужна помощь. Что думают сестра и мать? Они не дождались двух мужчин из обычной поездки в город! Если бы ты устроился на работу, то получал бы деньги. Жил бы сам нормально, а часть отправлял домой. Зачем играешь на своём дурацком гобое во Всевышнем забытом трактире? Тебе не кажется, что это неразумно?