Невеста для Бессмертного - Константин Фрес Страница 12

— Маша, не горячись! Одумайся, Маша! Возьми себя в руки! Маняша-а-а!!

Кот, мелко тряся хвостом и беспомощно помявкивая, бежал со всех ног за Марьванной, но не поспевал.

Обозленная столкновением с соседями, Марьванна воспылала ненавистью ко всему роду человеческому и в таком состоянии неслась домой, устилая свой путь переломанными стеблями полыни. А это было совсем не то настроение, чтоб варить целебные маски красоты.

Об этом кот пытался втолковать Марьванне, чуть не плача от отчаяния и не поспевая за ней. Об этом он орал хриплым мявом, убеждая разъяренную женщину в том, что с колдовством не шутят, но услышан он не был. Все существо Марьванны было захвачено разрушительным, как Инферно, гневом. Марьванна хотела сейчас одного — мстить, или хотя бы от души выматериться.

В этом гневе она внеслась домой, сжимая несчастный пучок полыни. В этом праведном гневе она подергала меленьких желтых невзрачных цветков, сыпля их в колдовские ингредиенты горстями — вместе с изодранными мятыми листьями и зазевавшимися несчастными обезглавленными букашками.

Утробно рыча, словно Волк, переваривающий Красную Шапочку, с хрустом перетолкла она все солонкой, притом действовала так решительно и грубо, что камень в солонке громыхать перестал, не вынеся гнева Марьванны и рассыпавшись. Хорошо хоть тарелка выдержала.

Кот, убоявшись ярости ведьмы, засел под столом, прижав уши и высунув лишь самый кончик носа, к которому скатились вытаращенные от ужаса желтые глаза.

— Маняша, зачем же так грубо… — в последней попытке предотвратить Армагеддон мяукнул он, но было поздно. Все это, измельченное, растерзанное и перемолотое в жерновах страстной ярости Марьванны, отправилось в кастрюлю, было залито кипятком и безжалостно потыкано деревянной лопаткой. Вслед за этим Марьванна буквально выплюнула долгое нецензурное ругательство, в котором она высказала самую концентрированную суть того, что она думает о соседях в целом и о каждом по отдельности в частности.

Зелье, приобретшее благодаря полыни приятный зеленоватый оттенок, тотчас же вскипело ключом, как целебные грязи на минеральных водах, вспенилось мелкими пузырьками, и кот припал к полу, закрыв голову лапами. Демоны, к которым взывала Марьванна на ночь глядя, были пробуждены. Ее изрыгающий проклятья голос был словно громыхающий будильник над их головами, и они собирались творить зло спешно, как пожарная команда, поднятая по тревоге.

— Маняша, остановись! — молил кот, но Марьванна, разбушевавшаяся не на шутку, ответила ему адским хохотом, яростно намешивая свое варево, которое с каждым поворотом ложки становилось все гуще, вроде зеленой вонючей карамели. При этом оно выглядело омерзительно, как сопли мамонта, тряслось как желе и противно, как голос Колесничихи, булькало.

— Маняша!

Кот был ученый, поэтому считать умел. С замиранием сердца он отсчитывал зловещий скрежет деревянной лопатки по дну кастрюли и молился красну солнышку, чтоб Марьванна хотя б тут не успела, не провернула в стремительно густеющем вареве ложку положенное количество раз. Но не тут-то было: с шестьдесят шестым поворотом ложки кастрюля сыто и зловеще булькнула, оповещая, что зелье готово, и почти тотчас же пропел заспанный петух, подгоняя наступающий рассвет. Но было поздно; втянув в себя воздуха побольше, кастрюля раздулась, как резиновая, и со свистом подлетела к потолку, обдав все кругом недобрым канализационным запахом, накрывшим кухню, словно ядерный гриб.

— Дело сделано! — замогильным голосом произнес кот. Петух, спеша все исправить, проорал второй раз, отгоняя силы зла, в комнате за стеной заворочался, просыпаясь, Кощей. Подлая кастрюля, неспешно покрутившись под потолком, грохнулась на плиту, и зеленая жижа, пузырясь и чавкая, осторожно полезла наружу, словно инопланетянин-разведчик, покидающий свой корабль.

— Это что за гадость?! — упавшим голосом произнесла Марьванна, ухватив торчащую из жижи ложку и стараясь запихать зеленую субстанцию обратно в кастрюлю. О красоте, разумеется, можно было позабыть. Никакой мужик в мире не стоил того, чтобы попытаться съесть это в себя. Или даже намазать на какую-то часть тела. Фиаско было налицо.

Зеленая гадость ложку не отдала; более того — она нахально выдернула инструмент у Марьванны из рук и с циничным видом переломила ее у перепуганной женщины перед лицом, опасно, как гопник в подворотне, цыкнув лопающимися пузырями. Марьванна могла поклясться, что расслышала в зловещем кипении гоповатую наглую фразочку «а если найду?». И звучала она так, что кровь стыла в жилах. Компот Марьванны, магическим способом наделенный разумом, отчего-то вел себя как матерый уголовник-рецидивист в синих куполах, оттянувший двадцать лет по совокупности. И на достигнутом он явно не собирался останавливаться…