Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - Кирилл Бенедиктов Страница 12

Аул обошли стороной, но на душе у всех было тяжко.

На ночь остановились в живописном ущелье над рекой Уллу-Муруджу. Костер из осторожности не разжигали, спали на мягких мхах под кучей лапника. Ночь выдалась холодная, из ущелья тянуло сыростью, и наутро самый младший боец, семнадцатилетний Вася Шумейко, едва сумел подняться на ноги. Его одолел кашель, который, как казалось Белоусову, разносился по всему ущелью. Из-за заболевшего Шумейко маленький отряд теперь полз по склону со скоростью черепахи.

— Вот что, — сказал Ковтун, — надо разделиться. Ты, Леха, и ты, Максим, идите вперед, а мы с Антоном и Васей следом.

— Зачем это, дядька?

— За тем, что хоть кто-то до перевала доберется, — хмуро ответил Ковтун.

И Белоусов с Приходько пошли. Вскоре они услышали внизу на дороге дробный топот копыт.

Всадник скакал на север, навстречу подползающей немецкой колонне. Был он явно из местных — в бурке и папахе из черного каракуля. Лицо свирепое, один глаз закрыт повязкой.

Приходько вскинул, было винтовку, но Леха остановил его.

— Погоди, Максим, мы ж не знаем, кто это и зачем!

Спустя еще полчаса показались новые гости — на этот раз с севера. Мужчина и женщина, оба верхом. Красивая блондинка в костюме для верховой езды и здоровенный, грузно сидящий в седле блондин в эсэсовской форме.

— Ну, сейчас даже не отговаривай! — Приходько лег в траву, поймал на мушку блондина и приготовился нажать спусковой крючок. На этот раз Леха и не думал мешать товарищу, но Максим почему-то не торопился стрелять.

Блондин вдруг повернулся и посмотрел прямо на них. Видеть их он, конечно, не мог — парней надежно скрывала высокая трава — но взгляд эсэсовца внимательно ощупывал склон, как будто немец знал, что там прячутся враги.

— Чего медлишь? — прошептал Леха.

— А вдруг за ними еще кто-то едет, — нерешительно пробормотал Приходько. — А сзади у нас дядька Ковтун с ребятами…

Женщина что-то сказала мужчине, тот покачал головой. Она рассмеялась и стукнула своего жеребца стеком. Мгновение — и всадница скрылась за соснами. Эсэсовец последовал за ней. Момент был упущен.

— Эх, Максим, — с досадой бросил Леха, — ты, видно, только на словах готов фрицев стрелять!

— Да я хотел, — оправдывался Приходько, — а потом этот как зыркнет, у меня палец словно одеревенел…

Но им неожиданно повезло — пройдя под возвышавшимся над ущельем утесом, похожим на гигантскую голову в остроконечном шлеме, парни увидели перед собой усыпанное валунами плато, полого поднимавшееся к югу. Там, у подножия отвесной скальной стены, виднелись две маленькие черные фигурки.

Остроглазый Леха вгляделся и удовлетворенно хмыкнул — всадники спешивались, устраиваясь на привал.

— Ну, — хлопнул он Максима по плечу, — наше счастье — не ушли они далеко! Давай, Максим, пробежимся налегке — пока они там отдыхают, мы к ним вон оттуда подберемся.

Бежать было трудно — узкая тропинка, по которой ходили, наверное, одни овцы, то и дело изгибалась, то ныряя вниз, то взбираясь на кручу. Подошвы скользили по гладким камням, ноги путались в петлях застлавших тропинку вьюнов. Но предвкушение близкой расправы с врагом придавало сил. Когда они добежали до нависавшего над рекой уступа, с которого лагерь немцев был виден как на ладони, Леха с удивлением обнаружил, что почти не запыхался.

На том берегу реки блондин-эсэсовец сосредоточенно помешивал что-то в котелке. Китель свой он снял, оставшись в одной рубашке с закатанными рукавами. Черный автомат лежал рядом на камнях.

Женщину Леха увидел не сразу, а увидев, очень удивился. Она зачем-то залезла под самый козырек высокой скалы и оказалась вне досягаемости прицельного выстрела. Ничего, подумал Белоусов, главное — уложить фашиста. А девка никуда не денется, не вечно же ей там висеть…

Они с Приходько залегли на уступе и навели обе винтовки на блондина.

— Ты, главное, не торопись, — прошептал Леха. — Стреляй ты первым, я вторым. Знаешь, как на охоте.

Белоусов тщательно прицелился. Широкая спина эсэсовца казалась отличной мишенью.

— Получай! — выкрикнул Максим, нажимая спусковой крючок.

При этом его локоть соскользнул с камня и слегка толкнул Белоусова под руку. Два выстрела грянули одновременно, и Леха сразу понял, что они промазали.

Эсэсовец с невероятной для его комплекции ловкостью прыгнул куда-то вбок, успев схватить в прыжке автомат. Над головами парней прогрохотала очередь.

Леха почувствовал жгучее разочарование. Еще несколько секунд назад он был уверен в том, что они уложат проклятого фашиста на месте! Если бы не неуклюжий Приходько!

А тот, похоже, даже не понял, что именно его оплошность спасла жизнь эсэсовцу.

— Получай! — орал он, посылая пулю за пулей туда, где прятался среди валунов немец. — Получай, гнида фашистская!

Тот огрызался короткими очередями, опасаясь выглядывать из-за камней. Леха, решив, что прицельного огня бояться не стоит, привстал на колени. В то же мгновение пуля немца срезала ветку у него над головой.

— Вот же собака! — выругался Леха, вновь распластавшись на камнях. — Он нас видит, а мы его нет!

Немец, видно, тоже понял, что у него преимущество. Он стрелял редко, но не давал казакам возможности поднять головы.

— По лошадям надо стрелять, — крикнул Приходько, — по лошадям, чтоб не ушли, гады!

— Ты и стреляй, — разозлился Леха, — а я коней убивать зря не стану!

Только тут он заметил, что блондинка, чей славный буланый жеребчик, напуганный выстрелами, горестно ржал у старого корявого дерева, по-прежнему что-то делает на скале, не обращая внимания на разгоревшуюся у нее за спиной перестрелку.

— Ты лучше вон бабу попробуй снять!

Максим перевел огонь на блондинку, но, разумеется, без всякого толку — расстояние было слишком велико. Зато немец, воспользовавшись передышкой, откатился под укрытие корявого граба.

Леха обернулся к Максиму, который с сосредоточенным лицом посылал пулю за пулей в направлении испещренной дырами скалы.

— Значит, так, я сейчас попробую спуститься вниз, к речке. Он наверняка высунется — тут ты его и вали, понял?

— А если не высунется?

— А не высунется, я его сам прикончу!

Леха собрался и, прижав к груди винтовку, рывком перекатился через край уступа.

Иоганн Раттенхубер увидел, как отлепившаяся от скального выступа мальчишеская фигурка летит вниз, катясь по заросшему густым кустарником склону. Сейчас парень был прекрасной мишенью — можно было встать и расстрелять его почти в упор. Но Раттенхубер не спешил покидать свое укрытие. Потому что где-то там, на утесе, был еще и второй русский, стрелявший по Марии фон Белов. Уже несколько секунд его винтовка молчала. Не было ни малейших сомнений, что сейчас русский нацелил свое оружие на ствол дерева, за которым прятался Иоганн.