Такая работа - Сергей Демьянов Страница 113

— Не думаю, что это была дерзость. — Я покачал головой. — Просто я настучал ему лопатой по башке. Люди от этого портятся, знаешь ли.

— Выходит, ты украл моего призывающего, человек.

— Выходит. — Я пожал плечами. — Но это была вынужденная мера. Если бы не я, его украла бы вон та милая леди. А так еще можно все исправить. Я так думаю.

— Кровососка. — Слово было тяжелым, как кирпич, падающий вам на голову с крыши семнадцатиэтажного дома. Стандартный одинарный полнотелый кирпич весит около трех килограммов — не бог весть сколько на самом деле. Но если он успевает как следует разогнаться, вас вряд ли что-нибудь защитит. Крышу машины он, во всяком случае, на раз проламывает.

— Охотник, — отозвалась Рамона. Даже не пошатнулась.

Майор Караев с повисшими на нем мертвецами наконец дополз до нее и припал лицом к ее стопам. Она брезгливо пнула его; он заплакал от того, что его не любят больше.

— У меня нет войны с твоим народом. Уходи — и я не стану преследовать тебя, — предложил Ворон.

— Роскошное предложение. — Рамона изобразила улыбку. — Но это мой человек. Кирилл Алексеевич нашел его для меня, и я вправе забрать его.

Может быть, в другое время они и могли бы сойти за людей, но сейчас это были две собаки, рычащие друг на друга над костью.

— Я сильнее, — мягко, почти ласково сказал Ворон. — Призванный, не связанный договором, я возьму это место со всеми, кто его населяет. И тебе не стоит ссориться со мной.

Небо над нами полыхнуло алым — так, как будто где-то поблизости рванула цистерна с бензином, только почему-то беззвучно. Деревья, облака, прозрачные тела снующих вокруг нас мар — все словно наполнилось кровью. А я стоял посреди всего этого и надеялся изо всех сил, что два очень страшных монстра просто уничтожат друг друга. И если мне повезет, то не разнесут тут все к чертям в процессе.

Минус на минус в результате дает плюс.

Во всяком случае, в математике так.

— Ты ошибаешься, охотник. — Голос мадонны Сангре вился, как шелковый шарф, и нежность его была — яд на лезвии ножа. — Тебе придется договариваться со мной, чтобы вообще уйти отсюда. Целиком уйти. Ты неверно оценил ситуацию. Встань, детка.

Ник медленно поднялся — тем неловким, мешковатым движением, которое режиссеры в кино обычно приберегают для дряхлых стариков. У него кровь затекала под воротник, и кусок кожи на горле болтался на одной ниточке, но он послушался. Многие думают, что, когда тебя кусает вампир, на шее остается только пара едва заметных дырочек. Но давайте будем честны друг с другом — даже люди не всегда едят аккуратно. Особенно, если очень торопятся.

Он покачивался, как пьяный.

Хотя — почему «как»?

После того как Вероника укусила меня, я еще пару дней очень паршиво соображал. Рассвет заставил ее отключиться — только это меня тогда и спасло. Если бы она велела мне остаться, я бы даже не подумал сбежать. И сдох бы прямо там от анафилактического шока. Моей жене до Рамоны Сангре было как до Китая раком. Сколько шансов, что она сделала из Ника нимфу, запустив в него зубы не от голода, а точно зная, что хочет получить в результате?

Ответ: сто из ста.

— Пока жив тот, на чей зов ты явился, соблазненный великими дарами, о владыка мар и господин смерти, тот, кто приходит во тьме, ты беспомощен. Ты обязан заключить договор.

Ворон бросил на Ника короткий взгляд и скрежетнул зубами так, что у меня в ухе зазвенело.

— Мы оба знаем, с кем на самом деле этот договор будет заключен, — мрачно сказал он.

— И тем не менее ты обязан это сделать, — торжествующе улыбнулась Рамона. — Он не выпустит тебя, пока я не позволю. И теперь у него достаточно сил, чтобы удержать тебя даже против твоей воли.

— Никто, — глаза Ворона метали молнии — в переносном смысле, но все равно находиться рядом с ним мне было здорово неуютно, — ни один человек не в силах удерживать меня тогда, когда я не хочу этого.

— Ты забыл, охотник. Я не человек. Расскажи своему другу, что он должен сделать для меня, дитя.

Не стоило ей так его выбешивать.

Совсем не стоило, чего бы она ни добивалась. Но даже в том случае, если ты — тысячелетний вампир, владеющий кучей обращенных прихлебателей, которые ловят каждое твое слово, ты не можешь разбираться абсолютно во всем. Я знал одного парня, который был гениальным математиком и собрал все премии, которые выдаются в этой области науки. У него были трудности с заполнением заявлений в собес — просто потому, что, на его взгляд, они были составлены нелогично. Вампиры любят силу, и жестокость, и кровь. Они отлично знают, как страх и чувство беспомощности туманят рассудок и делают жертву слабой. Может быть, поэтому им трудно понять, как страх может превратить разумное существо в смертельно опасную тварь. Рамона была умна и расчетлива, но она мало общалась с обитателями Гемаланг Танах.

За это я сейчас мог бы головой поручиться.

В сумерках трудно было разглядеть детали, поэтому не буду врать, что я это увидел. Почувствовал. Ужас взламывал Ворона изнутри, перекатывался под его кожей, ломая и перестраивая кости, перешивая мышцы и связки. Как маленькая смерть, наи-сенг заставлял охотника из охотников забыть о том, кто он такой и что здесь делает.

А эмоции — это не такая штука, которую можно попросить уйти, если тебе с ними неуютно.

Наи-сенг не уходит, пока не возьмет, что хочет.

— Accepistis dona, ducere exercitum meum.

Армия.

Ник говорил про армию. Во рту у него была каша, но не настолько, чтобы понять было невозможно. Он собирался вывести отсюда всю эту разлагающуюся орду, возглавленную озверевшим духом убийства, и бросить ее на улицы. Эдакая мертвая Дикая Охота, несущаяся по улице Бехтерева, по Варшавке — и дальше, к Бульварному кольцу. Не такая армия, чтобы захватить город, но вполне годная на то, чтобы устроить панику с воплями, драками и швырянием камней в витрины.

Мне хотелось бы думать, что я живу в спокойном и стабильном городе, но это не так. Москве немного надо, чтобы на улицах бардак начался. А это лучшая атмосфера для организации большой вампирской вечеринки со шведским столом.

Одержимый дух, толпа мертвецов и стая пирующих вампиров?

Ну нет, я так не играю.

Я представил линию, бегущую по снегу. Она заключала Ворона в кольцо. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Минуту, может быть две, я выгадаю. Больше мне его не удержать, когда он выйдет из себя.

— Не делайте этого, — сказал я. — Это плохо кончится.

— Это уже плохо кончилось. — Рамона повернулась ко мне. — Но таковы правила — если для кого-то все кончается плохо, для другого это может обернуться к большой выгоде. К весьма большой выгоде, я бы сказала.

— Еще чуть-чуть — и его никто не удержит.