Сновидцы - Маккензи Каденхэд Страница 11

В панике я ослабляю хватку, но Уэс уже рядом:

– Ты справишься! Мы справимся. Вместе! Готовься: на счет «один» рванем.

То ли уверенность его голоса, то ли твердость рук вселяют надежду. Не знаю, почему именно, но я ему верю. Хотя пальцы трясутся, я снова просовываю их между дверей, а Уэс ведет обратный отсчет:

– Три, два, один!

Вонзаю в пол каблуки и упираюсь поясницей в стену тамбура. Просовываю пальцы все глубже в щель, потом хватаюсь за косяк. Тяну со всех сил, обливаясь потом, кряхчу, и в конце концов панели поддаются, двери распахиваются.

С другой стороны – чернота. Ночное небо без звезд.

Поворачиваюсь, и в тот же миг объявляется Головешка. Не успеваю даже подумать, как поступить, Уэс кидается между монстром и мной.

Оступаюсь, делаю шаг назад, балансируя на краю проема. Головешка хватает Уэса, тот тянет ко мне руку, но я не успеваю за нее ухватиться и смотрю, не в силах помочь, как она исчезает, по сути, рассыпается вместе со всем телом. А затем мясистая, обезображенная клешня лупит по воздуху прямо передо мной, и ничего не остается другого, как… пройти через дверь.

Все, что было:

поезд,

монстры,

Уэс…

остаются там, позади, а я лечу,

плыву, падаю в темноту…

Мне знакомы эти сны, когда просыпаешься за секунду до того, как грохнуться на землю. Но что, если здесь земли нет? Неужели я буду падать, и падать, и падать вечно?

Этот сон не похож на обычный – с самого начала все было слишком по-настоящему. Меня трясет. Дыхание частое. Пульс зашкаливает. Надо успокоиться, но как?

В детстве, еще до проблем со сном, когда кошмар мог лишь разбудить меня среди ночи, мама заходила в комнату и присаживалась рядом с кроваткой. Она советовала вспомнить того, кого я люблю (на тот момент я выбирала между ней и плюшевым мишкой по имени Мейбл), и взять его с собой. А потом выбрать другое место действия и пуститься в новое приключение уже вместе со спутником. В девяти случаях из десяти кошмар отступал, и остаток ночи проходил спокойно. Конечно, когда появилось мое расстройство, эти ухищрения потеряли свою актуальность. Отчаянные времена…

Закрываю глаза и вспоминаю Тессу.

Моя лучшая подруга, моя опора! Всегда точно знает, как помочь воспринять происходящее не так близко к сердцу. Она бы напомнила, что это лишь сон, убедила, что все только в моей голове. Она привела бы мои мысли в порядок…

Рисую ее образ: вот она смеется, бежит по пляжу, где летом подрабатывает спасателем. А вот улыбается, и я тоже расплываюсь в улыбке. Дышать уже легче, ведь я представляю, что бьющий в лицо воздух – это теплый летний бриз. Я падаю, но по ощущениям словно плыву в воде.

Все будет хорошо.

У меня все будет хорошо!

Открываю глаза. Подо мной розово-голубой люк. Чувствую, что падение ускоряется.

Люк приближается, и я вытягиваю вперед руки, готовясь к удару.

Быстрее…

Еще быстрее…

Еще быстрее, и тут…

Люк распахивается, я пролетаю внутрь. И приземляюсь на пляже, песок смягчает падение. Отряхиваюсь и замечаю на игровой площадке Тессу, которая прижимает к бедру волейбольный мяч.

Издалека смотрю, как она строит глазки и играет в паре с приятным парнем в пляжных шортах. Я оборачиваюсь не раз, и даже не два, но меня никто не преследует, и через какое-то время я немного успокаиваюсь.

Оставшуюся часть ночи я наблюдаю за Тессой, хотя она меня не замечает…

* * *

– С добрым утром, Спящая красавица, – приветствует меня Ральфи, пока я протираю глаза. – Согласись, ты была в полной отключке?

Я опускаю взгляд на кровать и зеваю. Ральфи просматривает распечатки с аппаратуры, а санитар Барри помогает мне подняться.

– А сколько сейчас времени? – спросонья спрашиваю я.

– Шесть утра, – отвечает Ральфи. – И как спалось? Сны были яркие?

– В основном, – уклончиво отвечаю я.

Вспоминаю, как бежала, падала, как меня трясло. Боюсь даже представить, что я здесь натворила. Моргаю, чтобы сфокусировать взгляд, и осматриваю комнату, ищу доказательства ночного буйства. Но вокруг все целое.

– В том-то все и дело, малышка, – понимающе подмигивает Ральфи. – Твои показатели во время быстрого сна намного превышали норму, но даже палец не пошевелился! – Он, не скрывая радости, ухмыляется и шлепает себя по коленям. – Спала сном младенца! Ну, довольна?

Эту новость я ждала последние шесть лет. Я ее буквально вымолила. Улыбаясь, охотно даю ему «пять». Но если честно, боюсь поверить, что это так. Кошмар казался таким настоящим, а монстры – такими живыми…

– И такая реакция на этот препарат обычна? – интересуюсь я.

– Спать, неподвижно лежа в кровати? Для этого и придумали «Дексид».

– А как же сны?

Ральфи на секунду задумался.

– Знаешь, я не должен это обсуждать, если только между нами…

Я поклялась, что буду молчать, и дала слово скаута.

– Помнишь, я сказал, что есть еще пациент, который видит сны? Так вот – вас только двое. Довольно странная реакция во время фазы быстрого сна. Ни у кого больше мозги так себя не ведут. У тебя даже лобная доля светилась!

– Это плохо? – спрашиваю я, широко раскрывая глаза. – Наверное, плохо.

Ральфи смеется и качает головой:

– Вовсе нет. Зато парню, который всю ночь пялится на результаты сканирования мозга, не так скучно. Это сны, детка. Ты всегда их видела. И никакое лекарство это не изменит. Всего лишь сны.

Ральфи встает и начинает громыхать по всей комнате, складывая распечатки, возится с приборами.

– Честно, Сара, это ведь здорово! Еще пара ночей под наблюдением, чтобы точно понять, что «Дексид» тебе подходит, и потом, если повезет, тебе больше никогда не придется лицезреть мою мерзкую рожу.

Он растягивает себе щеки и трясет ими, как желе.

– А мне твоя рожа нравится, – отвечаю я. А сама мысленно добавляю: «По крайней мере, она с глазами».

Хотя Ральфи прав. Это здорово! Таким результатам нужно радоваться. Думаю, годы разочарований сделали из меня трусиху. Но на этот раз не надо смотреть дареному коню в зубы. И я пытаюсь не смотреть.

После того как меня отключили от всех приборов и я смыла с волос гель, собираю вещи и иду на улицу ждать, пока меня заберут. На голубом небе ни единого облачка, а легкий ветерок холодит кожу. Я в принципе больше люблю день, а это утро дарит чувство смутной тревоги. Оно чересчур яркое, чересчур идеальное.