Год Змея - Яна Лехчина Страница 11
Год Змея - Яна Лехчина читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
— Можно и простить, — развеселился юноша, но Скали ничего не заметил. Он еще с минуту сидел и смотрел в одну точку, сцепив тонкие, как у мертвеца, пальцы.
— Лутый, — вдруг зашептал он. — Лутый, укради его. Пожалуйста, укради его для меня. Я знаю, ты можешь.
Конь Совьон огромный, дикий и норовистый. Он не подпускал к себе никого, кроме своей хозяйки, и в Черногороде откусил конюху половину ладони. Пылающий черный глаз, отрезанные губы, литые мускулы.
— Я знаю, ты сумеешь…
Он — сумеет.
— Разве тебе не хочется показать, насколько ты ловок и умен?
Сначала нужно навязаться к Совьон. Почаще ходить с ней возле ее коня, чтобы животное запомнило запах. Потом следует давать мелкие сладости — сахар, яблоки. В первый раз оставить далеко на земле, потом — все ближе и ближе к его морде. Через несколько недель покормить с руки. Если удастся, умыкнуть одну из черных рубашек Совьон, хранивших ее запах, — у женщины достаточно широкие плечи, чтобы одежда пошла Лутому. Дальше — дело ловкости. Выйти из «слепого пятна», крепко ухватиться за хребет.
Но пусть у Лутого только один глаз, видит он далеко.
— Дурак ты. — Юноша повернулся на пятках и наклонился к Скали, уперев руки в колени. — Это сейчас все спокойно. А чем ближе мы к Матери-горе, тем будет страшнее. Ты просто хочешь взять и посеять раздор в лагере? У тебя что, мозги усохли?
Скали дернулся, как будто от удара.
— Совьон тебе за коня глотку раздерет и будет права. — Про себя не сказал. Лутый всегда сможет выкрутиться, и воронья женщина его не достанет. — Утихомирь свою злобу. Потому что если я почувствую, что ты что-то замышляешь, — а я почувствую, — твоя голова полетит на землю раньше, чем ты успеешь моргнуть.
— С-скотина, — выплюнул Скали. Лутый медленно вытер влажную от его слюны щеку, ухмыльнулся и выпрямился.
— Иди-ка спать. Как ты там сказал? Полнолуние, время оборотней. До шатра дойдешь или проводить?
Скали поднялся и стиснул кулаки так, что на его ладонях остались выемки от ногтей. Хотел что-то ответить, но задохнулся от ненависти и пошел прочь, качаясь, как пьяный. Худой, сухой, горячечный.
Лутый вновь посмотрел на реку и взъерошил изжелта-русые волосы.
Перед походом Тойву объезжал караван, идущий к Матери-горе, и вместе с ним была Совьон. Женщина сидела на своем огромном коне, по-хозяйски придерживая поводья одной рукой, и смотрела на воинов пронзительно-чистым, спокойным взглядом. Позже парни из каравана шипели, почему это баба разглядывала их, как торговец — жеребцов на рынке.
Когда Совьон проезжала мимо Лутого, — юноша был готов поклясться, — она чуть прищурила синие глаза. Прихвостень Оркки Лиса. Затем женщина заметила Скали, и ее и вовсе передернуло. Ее невозмутимое, резко скривившееся лицо — словно безупречный лед, по которому пробежала чудовищно заметная трещина.
— Зачем ты взял его? — как всегда, зычно спросила Совьон у Тойву. Воины из каравана обескураженно затихли. — Он и до зимы не доживет.
С тех пор Скали потерял покой. Воронья женщина уязвила его — страшно, прилюдно. И он измывался, из кожи вон лез, чтобы ужалить ее в ответ. Эх, Скали-Скали, вздохнул Лутый, смотря на черную реку.
До зимы оставалось меньше трех месяцев.
Мир тогда был гораздо моложе, чем сейчас. Княжеские дети играли в саду, усыпанном, будто снегом, белыми венчиками тысячелистника. С неба лился свет — желтый с красноватой примесью. Смятые лепестки падали на землю, и хрустели корни кустов. Рагне, издав по животному яростный клич, замахнулся деревянным мечом.
Осенью ему исполнилось семь, и он уже был заносчив, драчлив и горд. Еще не родилось мальчишки, которого бы Рагне не захотел вызвать на бой. Он не мог пропустить ни одну острозубую кошку, вздумавшую шипеть ему в узкое, сплошь в синяках лицо. Его колени, локти, выглядывающие из-под рубахи плечи и живот были в вечных ссадинах и кровоподтеках. Но налившийся синяк на челюсти Рагне носил с особым достоинством. Этот — от Хьялмы.
Хьялме было четырнадцать, и он не велся на заискивающие речи. Младших братьев и пальцем не трогал — обычно. Но когда Рагне решил высмеять Ингола, мелкого, которому едва исполнилось пять, то отвесил оплеуху. Чтобы неповадно было. Ингол был белокурый, с пустыми чисто-голубыми глазами. Он всегда глуповато улыбался, глядел на тысячелистники в саду и до сих пор плохо ходил. Не умел разговаривать — издавал только малопонятные звуки, но тянулся ко всему миру. Блаженный. Юродивый. Дурачок.
Сармат тоже смеялся над Инголом и даже как-то подсунул ему раскаленный, украденный у нянек наперсток. Ингол обжегся и долго плакал, но Сармату было девять и ему всегда хватало хитрости не попадаться ни Хьялме, ни отцу.
Их отец всегда говорил, что Сармата нужно нещадно пороть. Но мать — мать безумно его любила. И когда Сармат пришел к ней с повинной, уткнулся в ее колени, а потом и расцеловал обожженный палец Ингола, княгиня помогла ему избежать наказания — она знала, как смягчить суровый нрав мужа. И делала это каждый раз.
Поэтому Рагне ненавидел Сармата. Сдунув со лба темную, выскочившую из косы прядь, мальчик поднял деревянный меч.
— Выр-родок, — зашипел он. Сам — как рассерженная кошка. — Да чтоб тебя змеи жрали!
Рагне сделал выпад мечом, но тот лишь едва задел Сармата у ключицы. Сармат же вывернулся и чуть не сбил его ногой. Рыжие волосы упали ему на лицо, рассыпались по плечам.
Ярхо — одиннадцать. Подбородок у него был почти такой же, как у Рагне, только гораздо массивнее — отцовский. Стянутые в косицу светло-каштановые волосы, раздавшиеся плечи, сильные руки. Одной он держал Рагне за грудки, второй — Сармата за шкирку.
— Самого тебя сожрут! — рявкнул Сармат, и Ярхо ощутимо тряхнул обоих. Скоро и Рагне, и Сармат возмужают, но никогда не перегонят его ни в силе, ни в росте и ширине плеч.
Хмурое, тяжелое лицо Ярхо выдавало только одно желание: столкнуть братьев головами, а потом забросить в кусты.
— Плешивая крыса! — Кончик деревянного меча мазнул Сармата по щеке.
— Свинья! — Вытянутая пятка ударила Рагне в колено.
«Подзаборная девка! Слабак! Крыса! Выродок! Трус, дай только до тебя добраться!»
— Что же вы опять творите?
Их светлая княгиня-мать шла по садовой дорожке. Подле нее были две служанки, наполовину скрытые от княжичей круглыми кустами.
— Матушка! — Ярхо вскинул голову, и Сармат, улучив момент, дернулся и упал на землю. Он утер рукавом рот, разбитый Рагне еще до того, как их растащили. Сармат знал, что матери тяжело видеть его кровь. Он снова выдохнул: — Матушка…
Княгиня Ингерда нахмурила рыжие брови. Ее голова была обернута белым платком, завязанным за шеей. От богатого венца вниз стекали цепи-рясны.
— Что они творят, Ярхо? — спросила княгиня, глядя в почти юношеское лицо сына. — Из-за чего они дерутся?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии