Заря над бездной - Александр Рудазов Страница 11

Мертвое Царство. Тоскливое место даже по меркам Лэнга. Если в других частях мира Бездны царят ужас, боль и смерть, то в Мертвом Царстве — только смерть, и ничего более. Безлюдные пустоши, над которыми стелется серый туман, а почва на девять локтей вглубь состоит из костей и черепов. Громадная страна-погост.

Мертвое Царство всегда стояло немного наособицу. Здесь нет власти демонов. Взгляд С’ньяка не достигает сюда, а Йог-Сотхотх не может раскрыть портал. Дворец Нергала находится одновременно и здесь, и в Куре, мире мертвых.

И сам Нергал тоже правит обоими этими мирами — хотя печати Мардука сковывают его тоже, не дают почувствовать подлинной свободы.

Посетители здесь бывают редко. Добровольные посетители — еще реже. Но сегодня один такой все же явился к вратам дворца в виде кошмарного серого черепа.

Возможно, это и был чей-то гигантский череп.

Врата молча растворились. Чистая условность — ни живущему во дворце, ни его гостье не требовались двери, дороги и прочие атрибуты вещественного мира. Им и слова-то не требовались, чтобы слышать друг друга и понимать. Боги не нуждаются в вербальных сигналах для выражения мыслей. Они не скованы ни временем, ни пространством.

Однако даже боги предпочитают использовать зримые образы, когда ведут важные переговоры. Смотреть в глаза собеседнику, видеть его лицо — и не важно, что это лицо выглядит, как пожелается его владельцу. Главное, что сейчас он именно здесь, перед тобой.

Мрачные чертоги озарило чудесным светом, и гулкое эхо отразилось от стен, когда внутрь вошла удивительной красоты женщина. Хрупкая, эфемерная, почти невесомая на вид, но каждый ее шаг заставлял циклопический дворец сотрясаться. Ибо сии древние стены привыкли к легкой поступи духов и вялому шарканью мертвецов — а сейчас среди них ступала сама Жизнь.

Посреди же тронного зала восседала ее полная противоположность.

Сам Нергал, бог смерти.

Страшен был его облик. Нергал предстал перед гостьей огромным, звероподобным и синекожим. Телом выглядящий помесью волка и обезьяны, он обладал пышной гривой и клыкастым, похожим на железную маску лицом, а на шее болталось ожерелье из человеческих глаз. Восседая на троне из окаменевшей крови, Нергал в одной руке держал тяжелый скипетр-булаву, другой гладил гигантского трехглавого пса, а восемь остальных скрестил на груди.

Любой пришел бы в трепет при виде такого чудовища. Но богиня Инанна знала Нергала уже много лет… да что там лет, тысячелетий! И хотя отношения между ними не всегда были приятельскими, сейчас она взирала на хозяина дворца без малейшего страха.

— Небеса Лэнга освещены зарей, и Небесная Дева Инанна вступает в мои чертоги, — глухо произнес Нергал. — Зачем ты явилась сюда, о Прекраснейшая? Ты хочешь бросить мне вызов? Хочешь сразиться со мной?

— Что ты такое говоришь, Владыка Черепов? — захлопала глазами богиня. — Разве же я посмею?

— Не посмеешь, нет, — сумрачно усмехнулся Нергал. — Конечно, не посмеешь. Здесь этого никто не посмеет. Здесь мой чертог. Здесь я необорим. Никто и никогда не сможет одолеть меня здесь. Но если ты не желаешь бросать мне вызов — для чего тогда ты явилась?

— К чему прелюдии? — улыбнулась Инанна. — Ты знаешь, о чем я хочу тебя попросить.

— Ты хочешь, чтобы я не вмешивался.

— Ради старой дружбы, — потупила глаза богиня.

— Дружбы?.. Была ли она — дружба?..

— Что-то, во всяком случае, точно было. Когда-то. Разве нет?

Вместо ответа Нергал смерил Инанну внимательным взглядом. Та с готовностью откликнулась, пуще прежнего озаряя мрачный зал дивным, чарующим сиянием. Тени отступили, разбежались по углам, не в силах находиться вблизи живого чуда.