Сокол против кречета - Валерий Елманов Страница 11

Моубрей

Тайный голос изнутри

Меня все время предостерегает,

Что между нами мир недостижим.

Гастингс

Не бойтесь. Договор мы обеспечим

Ручательством противной стороны.

На этих обоюдных основаньях

Наш мир незыблем будет, как скала.

Уильям Шекспир. «Генрих IV».

Как доказать, что ты достоин своего места, что тебя поставили командовать другими людьми не из-за княжеского титула или кровного родства с самим царем, а исходя из твоих собственных заслуг? Да только делом. А иначе никак.

Воевода Вячеслав Михайлович как учил? «Любой начальный человек – хоть десятник, хоть сотник, не говоря уже о тысяцком – должен быть для своих людей примером. Во всем. Иначе ничего путного не получится».

– Ты вдумайся в эти слова, княже, и сам все поймешь, – втолковывал он Святозару. – Что «начальник», что «поначалу». Корень у этих слов один, стало быть, кому надлежит первому во всем быть? – И сам же отвечал: – Ему. А уж велик ли его чин, мал ли – то дело десятое. Опять же, если не будет личного примера, то откуда у людей возьмется вера в тебя? Неоткуда ей взяться. Воин же без веры – это половинка воина. И рука его не так сильна, и глаз не так зорок, а в голове сомнения опасные вьются. Какая уж тут битва?! Не до нее ему. Совсем другое дело, если ратник за своим начальником готов в огонь и воду, если он в него верит, как в господа бога. Тут у него и сил вдвое против прежнего прибавляется. Тебе же мои слова надо запомнить особо.

– Почему? – удивился Святозар.

– А потому, что тебя с юных лет наш государь в начальные люди ставить принялся. Потому у многих обязательно черная мысль зародится – не своими заслугами, но только одним родством обязан этот начальник столь высоким чинам. Будь, мол, я царским сыном, так, глядишь, еще выше стоял бы.

– А что же тогда делать? – не на шутку испугался Святозар.

– А кому я только что все объяснял?! – возмутился воевода. – Сказано же – личным примером! Больше доказать ничем не получится.

Поэтому, узнав, что в степях появилась неуловимая сотня монгольских воинов, совершающая набеги через рубежный Яик, Святозар мгновенно понял: «Это оно!» Если получится изловить степных грабителей, самолично руководя поимкой, то его авторитет будет поднят на такую высоту, что поглядывать на незаконного царского сына всем прочим придется только снизу вверх.

К тому же, судя по рассказам тех, кто пытался чуть раньше отрезать сотню от Яика, командовал ею тот самый Бурунчи, который еще в Орске с неизменным успехом уходил от засад и погони. Сам Святозар не раз гонялся за ним, но безуспешно.

Подивившись тому, что они с Бурунчи стали такими неразлучными, князь принялся размышлять, каким образом уничтожить везучего сотника, но, как ни крутил, как ни вертел, верного способа так и не придумал, а рисковать не хотелось. Если уж принимать личное участие в погоне, то она непременно должна была закончиться успехом, иначе могло получиться еще хуже. Тогда те, кто теперь поглядывает на него искоса, станут смотреть уже с явной кривой ухмылкой, даже не пряча ее.

Сотник же с каждым днем все больше и больше наглел. Раньше он предпринимал свои вылазки очень осторожно, исключительно ночью, к тому же на солидном расстоянии от обеих крепостей, действуя почти посередине. Теперь же Бурунчи подходил к Оренбургу чуть ли не вплотную, орудуя в двадцати—тридцати верстах от него.

И вот пришел долгожданный день, когда Святозар понял, что у него есть возможность поймать окончательно зарвавшегося монгола. Сотня, которую он вел, все ближе и ближе сближалась с отчаянно удиравшими воинами Бурунчи, возглавлявшего это паническое бегство.

Монголы были уже в пределах досягаемости арбалетных стрел, чем и воспользовались русские пограничники. Конечно, целиться на скаку тяжко, но каждая десятая из них все равно нашла свою добычу. Немного, но, как известно, первый успех окрыляет.

Оставалось совсем чуть-чуть, но тут для сотника расстаралась сама природа, открыв прекрасный спуск к Яику. Почти весь правый русский берег был довольно-таки крут, но именно в этом месте во время очередного весеннего половодья пласты земли, нависшие над водой, рухнули в реку, да так удачно, что образовался пологий спуск к воде.

Бурунчи и его воины взвыли от радости, русичи – от разочарования, что неуловимый сотник в который раз уходит от них, и разгоряченный погоней Святозар, бесшабашно махнув рукой, приказал: «Следом!», хотя пересекать Яик порубежникам запрещалось.

– Как мы можем требовать от степняков не ходить на наши земли, если сами будем соваться к ним? – задал резонный вопрос воевода Вячеслав Михайлович, когда князь поинтересовался, почему те могут сюда шастать, хоть и рискуя не вернуться, а его люди – нет.

До сегодняшнего дня Святозар честно выполнял это распоряжение, но уж больно не хотелось ему упускать добычу, когда она рядом. К тому же неизвестно, представится ли в следующий раз такой удачный случай, а если да, то когда? Побывав на волосок от смерти, бесшабашный сотник непременно остепенится, и потом поди излови его.

Чалый жеребец Святозара первым плюхнулся в мутные воды Яика. Остальные кони послушно последовали за своим вожаком. Холод реки ожег разгоряченное тело князя, остужая его пыл и заставляя задуматься, а правильно ли он поступил?

И вообще, если уж говорить о личном примере, который он подает своим людям, то этот пример скорее из разряда непослушания. Но додумать эту, в общем-то, правильную мысль князь не успел. Конь уже выходил на противоположный берег, а поворачивать его обратно было бы настолько глупо, что Святозар лишь зло отмахнулся от нее и вновь ринулся в погоню, тем более что, по его прикидкам, гнаться оставалось не больше версты, от силы – двух. Дальше расстояние между противниками должно было сократиться настолько, что сотнику волей-неволей пришлось бы разворачиваться к врагу лицом и принимать бой.