Испытание магией - Мария Снайдер Страница 11

— Но почему?

— Тебя могут по ошибке принять за северянку.

— Так ведь я и есть...

— Ничего подобного, — веско проговорил отец. — Южане с подозрением относятся к выходцам с севера, даже к тем, кто попросил здесь политическое убежище. Ты — Залтана. Не забывай!

Залтана. Я мысленно произнесла это слово раз, другой, третий. Может, если твердить «Залтана, Залтана», то и станешь ею? Увы: стать настоящей Залтана мне будет непросто.

Исав принялся что-то искать в ящиках письменного стола. Я убрала деньги Валекса. Мой вещевой мешок раздулся после того, как я засунула туда снедь и вещи, полученные от Исава. Я попыталась сложить все поаккуратнее. Понадобится ли мне веревка с кошкой? А северная форма? Хотелось верить, что нужды в них не возникнет; однако я не могла вот так сразу с ними расстаться.

Звякнул металл. Исав подал мне горсть серебряных монет.

— На первое время хватит, а в Крепости обменяешь свои. Теперь двигай наверх, надо попрощаться с матерью. Время не ждет.

— Разве она не пойдет с нами?

— Нет. Ты найдешь ее на постели, — проговорил мой отец с печалью и, как мне показалось, смирением.

Подъемник доставил меня на второй этаж. Мать лежала на кровати, поверх цветастого покрывала, сжавшись, точно беззащитный зверек. Ее тело содрогалось от рыданий, слезы ручьем текли на подушку.

— В другой раз, — всхлипывала она. — В другой раз я обязательно пойду с Листом в Крепость. Потом, позже.

— Это было бы хорошо, — сказала я. И добавила, вспомнив слова Листа о том, что мать четырнадцать, лет не спускалась на землю: — Я вернусь домой, как только смогу.

— В другой раз, — твердила она. — В другой раз — обязательно.

Решив отложить путешествие, Перл понемногу успокоилась. Распрямилась и встала с постели, оправила платье, отерла слезы со щек.

— В следующий раз останешься с нами подольше.

Прозвучало это твердо, как приказ.

— Слушаюсь, Пер... да, мама.

Выражение тревоги исчезло с ее лица и стало видно, какая у меня мать красивая. Она крепко меня обняла и шепнула:

— Я не хочу терять тебя снова. Будь осторожна.

— Конечно. — Еще бы нет! Привычка к осмотрительности давно въелась мне в плоть и кровь.

В поселении было всего лишь несколько лестниц, и каждая называлась по имени семьи, которая жила рядом. Данное мне Листом время истекало, когда я пришла в комнату с лестницей Пальм. Едва я поставила ногу на ее верхнюю планку, как невдалеке раздался голос Орешки. Я уже попрощалась с родителями и Баволом Какао, но сестренку найти не удалось. И вот теперь она кричала:

— Элена, подожди!

Орешка молнией метнулась сквозь дверной проем, сжимая в руке какие-то яркие тряпки.

— Я это сшила... — она задыхалась, от стремительного бега, — для тебя.

Светло-желтая юбка — весьма скромная, по, понятиям Залтана, — была в мелкий цветочек, а кораллового цвета блузка — однотонная, без рисунка. Я поглядела на юбку с большим сомнением. Орешка засмеялась и развернула свое творение.

— Видишь? Выглядит как юбка, но на самом деле это штаны. В черных брюках ты просто изжаришься, когда пойдете через равнину. — Она приложила обновку мне к талии, оценивая, насколько та хороша в длину. — Годится. Да и в юбке будешь меньше выделяться.

— Ты умница, — улыбнулась я.

— Тебе нравится?

— Очень.

— Я так и знала, — отозвалась она довольно.

— А ты не сшила бы мне еще? Отправила бы в Крепость с Баволом, а?

— Конечно, сошью.

Скинув вещевой мешок, я порылась в нем, отыскивая деньги.

— Сколько с меня?

Орешка потрясла головой:

— Нисколько. Когда будешь на Иллиэйском рынке, купи разных тканей у Лиственницы. И пусть она отошлет их мне. Понадобится по два метра на каждую пару — на блузку с юбкой... штанами. Я сошью, сколько захочешь.

— Но как насчет платы за труд?

Она снова мотнула головой, отказываясь; рыжие хвостики мелькнули в воздухе.

— Залтана не берут денег с родни. Хотя... — Ее карие глаза блеснули. — Если спросят, кто придумал такой фасон, прямо отвечай, что я.

— Договорились. Спасибо тебе. — Я сложила свою новую одежду и затолкала в мешок.

Орешка обняла меня на прощание, и я скользнула по лестнице вниз, унося с собой ощущение тепла Орешкиного тела. Но это приятное чувство исчезло под холодным взглядом Листа.

Он ожидал меня на земле. Брат облачился по-походному в желтовато-коричневую рубаху, темно-коричневые штаны и ботинки. За спиной у него висел объемистый вещевой мешок, а к широкому поясу был привешен большой тесак.

— Либо поспеваешь за мной, либо остаешься одна, — предупредил Лист, глядя куда-то поверх моей головы. Затем развернулся и быстро двинулся сквозь лес по тропе.

Я не сомневалась, что вскоре мне наскучит смотреть в его широкую спину; впрочем, пока что я с удовольствием шагала, радуясь возможности размять ноги.

Так мы и шли по узкой тропке через заросли, не говоря ни слова. Было, жарко, и душно. Моя рубашка промокла от пота, и я поймала себя на том, что опасливо поглядываю, не притаилась ли где ожерельная змея. А еще Исав помянул древесного леопарда. На досуге обязательно полистаю книгу, которую дал отец, поищу этих страшных хищников.

Кругом пели и посвистывали птицы, порой доносились крики зверей. Мне хотелось знать, как называются эти лесные обитатели, но спрашивать у Листа язык не поворачивался: брат, скорей всего, не ответит.

Один раз он остановился, снял с пояса тесак. Не раздумывая, я схватилась за посох. Фыркнув с явной издевкой, Лист всего-навсего срубил молодой побег.

— Это фига-душитель, — бросил он через плечо.

Я промолчала. Оказывает ли он мне честь, соизволив наконец заговорить? Лист и не ждал ответа.

— Это растение-паразит. Фига-душитель ползет по стволу дерева, стремясь к солнцу. А когда взбирается наверх, разрастается там и в конце концов губит хозяина. — Лист оторвал от дерева цепкие веточки. — Уверен, что тебе отлично известно, как это делается. — Бросив веточки наземь, он пошагал дальше.

Вовсе и не урок лесной жизни, а шпилька в мой адрес. Не подсечь ли мне братца посохом? Мелкая, недостойная месть. Руки так и чесались ему отплатить, однако я сдержалась и убрала посох в чехол за спиной.

На Иллиэйский рынок мы прибыли, когда солнце уже висело низко над горизонтом. Мы с Листом спустились по склону холма, и тропинка вывела на обширную поляну на краю джунглей. На этой-то поляне и разместился рынок.

Огромные деревья тропиков остались за спиной. Дальше, насколько я видела, стоял лес, похожий на Змеиный лес в Иксии.