Гвардия - Сергей Мусаниф Страница 11

— Стоп, — сказал я. — Если он свернул сюда сам, то он не мог не знать, что другого выхода отсюда нет.

— …и он рассчитывал, что кто-то неизвестный поможет ему от нас отбиться.

— А вместо этого его разделали, как тушу к празднику. Должен заметить, что тупик в коммуникационных дебрях вряд ли является самым подходящим местом для встреч. Даже для встреч террористов.

— Допустим, они не хотели, чтобы их видели вместе.

— Аль-Махруд в своем деле не новичок, — заметил я. — А первое, что развивается у парней, занимающихся этим бизнесом, — паранойя. Он никогда не поперся бы на встречу с человеком, представляющим для него угрозу, пусть только потенциальную, без солидной охраны.

— Которую мы положили в ресторане.

— Тем более, — сказал я, — ему не следовало сюда идти.

— Может, он просто не знал местности и бежал единственной известной ему дорогой.

— Все это из области предположений, — сказал я. — Что там насчет второго варианта? Что он ни с кем не договаривался и мы загнали его сюда случайно?

— Есть одна версия. Его хотели убрать…

— Это точно, — усмехнулся я. — Прямо как в том анекдоте. Если бы не хотели — не убрали бы.

— Его хотели убрать, — повторил Шо, пропуская мое ехидство. — И те стрелки, которых мы прихлопнули в «Распутном драконе», целились вовсе не в нас, а в него.

— А остальные работники бригады убийц, — мелодраматично продолжил я, — наблюдая свою полную несостоятельность в прямой перестрелке с доблестными служителями Закона в лице нас с тобой, рассеялись по этому чертовому лабиринту, засев в тупиках в ожидании, пока Аль-Махруд случайно не наткнется на одного из них.

— В ресторане, помимо стрелков, могли быть и другие участники операции, — сказал Шо. — Скажем, не стрелок, а пассивный член отряда, который находился на связи с группой поддержки и направлял ее действия, подсадив на парня жучка и отслеживая все его передвижения.

— Но если так, — предположил я, — то этот твой гипотетический координатор из ресторана мог узнать об этом тупике только после того, как Аль-Махруд в него свернул, и, как бы оперативно ребята ни работали, попасть сюда до нас им было бы весьма и весьма затруднительно.

— В группе мог быть интуит, — сказал Шо.

Всегда он умудряется подумать о чем-то важном раньше меня. Наличие в группе интуита снимало половину вопроса. Даже если акция должна была быть проведена в ресторане, убийцы все равно могли привлечь интуита. Профи не оставляют своей жертве ни малейшего шанса.

— Это верно, — сказал я. — Но все равно это чушь свинячья. Даже если бы в группе был десяток интуитов и сотня киллеров, засевших на каждом углу, это все равно не говорит нам о самом главном. Как убийца отсюда ушел?

Мы немного помолчали от безысходности.

Но ваш покорный слуга долго молчать не может.

— Мы задаемся не тем вопросом, — сказал я. — Мы спрашиваем: «как?», хотя гораздо логичнее было бы задаться вопросом: «кто?». Если мы ответим на этот вопрос, нам легче будет понять, «каким образом?». И кому это выгодно?

— Имя им — легион. У террористов много врагов по определению. Для примера можешь взять тот же Моссад.

— Странное совпадение, — сказал я. — Жил он себе, жил, многие за ним охотились, и никто не мог поймать, а убили его аккурат после того, как мы подобрались к нему вплотную. Напрашивается вывод, что кто-то очень не хотел, чтобы мы пообщались.

Хотя это трудно назвать общением. Сыворотка правды, допрос шестой степени С, почти наверняка — тотальное ментоскопирование как последний вариант. Оно славится тем, что хоть подозреваемый и выкладывает абсолютно все, предоставляя необходимые доказательства для последующего судебного процесса, судить уже некого. Процесс детален.

— Средства, — напомнил Шо.

— Забудь о средствах, — сказал я. — Кому это выгодно?

— Кому?

Все-таки он скептик.

— Подумай, — сказал я. — Почему мы охотились за Аль-Махрудом?

— Потому, что он преступник.

— Логично. А почему мы хотели бы видеть его живым?

— Потому, что он мог вывести нас на Гриссома.

— Что и требовалось доказать. Его смерть в первую очередь была выгодна самому Гриссому.

— Но Гриссом не поручает подручным делать грязную работу. У него подручных нет.

— Значит, он был здесь во плоти.

— Если Аль-Махруд был для него опасен, почему он не избавился от него раньше?

— Потому, что Аль-Махруд стал для него опасен только тогда, когда мы на него вышли, — сказал я. — Сегодня.

— И как Гриссом мог об этом узнать?

Потому, что он гвардеец, содрогнулся я, но произнести столь кощунственную мысль вслух не решился.

— Потому, что он психопат. Мало ли чего можно ожидать от психопата.

— Я тоже стану психопатом, — сказал я. — Если буду и дальше с тобой это обсуждать. Давай оставим работу экспертам, им тоже надо чем-то заниматься.

— Верно, пусть аналитики поломают свои драгоценные головы, — согласился я.

Но совсем недавно я и сам был аналитиком и потому не думать просто не мог.

И все-таки все логично.

Гриссом — гвардеец, именно так он мог уйти с места преступления перед самым нашим носом.

Хм.

А как он сюда попал? Хотя, если Гриссом гвардеец, вполне могла сработать предложенная Шо версия относительно подсаженного на Аль-Махруда жучка.

Построим модель.

Гриссом подсаживает на Аль-Махруда жучка и отслеживает все его передвижения. В таком случае он без особых проблем может появиться в тупике раньше нас, но после Аль-Махруда, сделать свое дело и уйти. Все, что ему надо, — это точный расчет и малая доля везения.

Подумать только! Гриссом был здесь собственной персоной, во плоти, на расстоянии удара, возможно, даже сидел с нами в ресторане, и мы вполне могли его видеть…

Ерунда.

Гриссом просто не может быть гвардейцем. Этого не может быть, потому что… Этого просто не может быть.

Но несмотря на все попытки их задавить, червячки сомнения продолжали копошиться в самой глубине моей души.

От интеллектуальных терзаний меня избавил патрульный наряд полиции, заявившийся на место пятью минутами раньше названного Шо срока. Двое местных копов во всем великолепии боевого снаряжения выползли из своей развалюхи, явно видавшей и лучшие времена, и направились к нам.

— Что здесь происходит? — строго спросил один из этих суровых вояк, тщетно пытаясь высвободить табельное оружие из цепкой хватки давно не чищенной брони.

— Уже нигде ничего не происходит, — сказал я.