Запах Зла - Гленда Ларк Страница 11

РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН

Не будь селверов, не существовало бы и народа Небесной равнины. Не так уж много всего растет на этом плато. Оно расположено высоко – в тысячах футов – над уровнем моря, благодаря чему не страдает от тропической жары и представляет собой скалу, еле прикрытую тоненьким слоем почвы. Однако дожди на Крыше Мекате выпадают в изобилии. Моряки говорили мне, что Мекате омывает теплое течение с юго-запада; ветры, дующие оттуда же, круглый год несут полные влаги облака. Обрывистые склоны плато гонят облака вверх, и, охлаждаясь, они проливаются дождем. Говорят, погода на Небесной равнине такова, что если вы не видите, идет ли дождь, то это только потому, что туман слишком густой.

Селверы, к счастью, любят влажный климат и процветают на том изобилии трав, которые покрывают Небесную равнину, а народ Крыши Мекате процветает благодаря селверам. Их навоз служит топливом для наших очагов и удобрением для наших посевов. Их шкуры дают нам кожу, а шерсть – одежду и одеяла; из костей изготовляются иглы, украшения и бесчисленные другие поделки. Из молока селверов мы делаем сыр, масло, творог. Их твердые как сталь копыта служат прекрасным материалом для ножей и всяких разных инструментов. Мы никогда, конечно, намеренно не убиваем селверов – народ Небесной равнины никого не убивает по своей воле, – но мы – люди практичные, и если селвера приходится забить из-за увечья или если он умирает от старости, в дело идет все до последней шерстинки.

Ты никогда не видел селвера? Ага. Ну тогда представь себе овцу – очень большую лохматую овцу с ногами, как у пони с островов Хранителей, хвостом и ушами оленя, мордой козла и шеей… ну, не знаю, у какого еще животного бывает такая длинная шея. У селвера шея необыкновенной длины и устремлена прямо вверх. Нет, селверы совсем не похожи на ваших келлских лошадей. И покрыты они спутанной шерстью, а не волосами. Масти они бывают серой, черной, белой и всех оттенков коричневого.

Каждый житель Небесной равнины, как только научится ходить, получает по крайней мере одного селвера, а того, на котором предстоит ездить, отбирают особенно тщательно, потому что вообще-то это не слишком симпатичные животные. Они драчливы и обидчивы, чуть что – кусаются и плюются, а своей длинной шеей умеют наносить болезненные удары. Они глупы и не особенно преданны своим хозяевам. Из всех селверов, на которых мне случалось ездить, Скандор был лучшим: он отличался хоть какой-то сообразительностью и послушно прибегал на свист, хотя ему и было безразлично, кто в свисток дует. При этом он терпеть не мог, чтобы кто-нибудь, кроме меня, на нем ездил; это было одной из причин, почему я так удивился, когда на мой зов он прибежал со всадницей на спине.

Это оказалась женщина по имени Блейз, которая, по моим представлениям, должна была все еще сидеть в тюремной камере. Нельзя сказать, чтобы она управляла селвером: он сам решал, куда ему бежать, и ничто, кроме сломанной ноги, не смогло бы его остановить, – но ей все-таки каким-то чудом удавалось удерживаться в седле. Она даже выглядела довольно уверенной в своих силах. Меч в портупее висел у нее за плечом.

Когда они добрались до меня, Скандор встал как вкопанный; женщина наклонилась вперед и протянула мне руку, чтобы помочь взобраться на селвера.

Я ее руки не принял. Я прорычал:

– Что, во имя тьмы Безлунного месяца, ты делаешь на моем селвере?

– Не могли бы мы обсудить это позднее? Мне кажется, что отсюда лучше поскорее убраться: толпа похожа на рой рассерженных ос, который ищет себе жертву, и я подозреваю, что имеют они в виду как раз тебя.

Она была права, так что я ухватился за ее руку, и она втянула меня на селвера. Я выхватил у нее поводья и сильно ударил пятками в бока Скандора. Тот понял намек и принялся плеваться, разворачиваясь. Зловонные брызги заставили толпу поспешно расступиться. Переполоха добавил какой-то щенок-переросток с непропорционально большими лапами, который тяпнул человека, замахнувшегося камнем. Парень выронил камень и бросился бежать, а пес переключил внимание на священнослужителя-феллианина, который имел неосторожность ткнуть его посохом: с рычанием подпрыгнул и разорвал рукав мантии. Жрец споткнулся и покатился по земле. Толпа ахнула и попятилась еще дальше. Я не понимал причины всеобщего смятения, пока не вспомнил, что мужчинам-феллианам не позволено касаться земли, а уж для жреца это и вовсе ужасное осквернение.

– Ох, дерьмо! – прошипела Блейз, уворачиваясь от брошенного кем-то камня. Камень пролетел мимо, а Блейз сильно шлепнула Скандора по шее. Оскорбленный селвер прибавил ходу.

– Где моя сумка? – прорычал я. Отправляясь на площадь, я привязал ее к седлу Скандора, а теперь ее там не было: ее место заняла какая-то другая.