Ратник. Демоны крови - Андрей Посняков Страница 11

Вот такую идею Ратников супруге своей и высказал:

— Машенька, душа моя, а давай-ка на выходных в церковь съездим!

Маша обрадовалась:

— Ну наконец-то решился! И правду сказать, а то живем, как нехристи. Олексу тоже возьмем…

— Нет, нет, — Михаил замахал руками. — Олекса путь пока на усадьбе безвылазно посидит. Его ж ищут! Забыла? А ты, в магазине когда, примечай — может, браслетик желтенький у кого на запястье заметишь?

— Да примечаю я, — серьезно кивнула Марьюшка. — Помню про браслетики. Но — нет, ни у кого покуда не видела.

— Ну, тогда после церкви в клуб заглянем, на танцы. Ты, душа моя, небось, давно уже не плясала?

Супружница расхохоталась:

— А ты, так можно подумать, плясал? Последний раз, помнится, в прошлую осень, когда Василий-боярин приезжал.

— Да уж, — Михаил мечтательно прикрыл глаза. — Ничего не скажешь — зажгли тогда с Гансом! Но ты не думай, в этот раз мы так не будем — аккуратненько попляшем, спокойно…

— В тот раз тоже спокойно все начиналось. А потом Митенька, человек служилый, приехал, сказал, что вы едва полклуба не разнесли! Помнишь?

— Так это мы на радостях, — Ратников скромно потупился и перевел разговор на другое: — Эх, Машуля, ты хоть танцевать-то умеешь?

— А будто нет?! — девушка даже обиделась, сверкнула зелеными своими глазищами. — Бывало с девчонками такой пляс заведем! Хоть и челядинками были, а все ж веселились, когда могли. Без веселия-то совсем смерть!

Вот тут Михаил с женой был полностью согласен. Подмигнул, кивнул одобрительно:

— Молодец! Верно мыслишь. Ну, что, давай-ка попробуем, попляшем?

Кинул в магнитолу компакт-диск со старыми танцевальными записями: «Е-type», «Асе Of Васе», «Yaki Da» — нового-то все равно ничего такого не знал.

— Эх, милая, а ну-ка, зажжем!

I say you dance!

— Ой, — Марьюшка вдруг застеснялась. — Да и не умею я так…

— А я, что ль, умею? — обхватив жену, Ратников закружил ее до смеху, поцеловал, поставил на пол. — Тут и уметь-то ничего не надо — знай с ноги на ногу переступай да руками этак помахивая… оп, оп… вообще мало кто, Машенька, у нас танцевать умеет. Это все на чертовом Западе самбу да румбу танцуют, сальсу всякую. А у нас… У нас редко кто так умеет, потому и стесняются все — выпьют, свет погасят. Чтоб значит, не так позорно пляски их выглядели… Ну, давай-ка… вот этак вот ногою притопни…

Happy natio-o-on…

— Вот-вот, молодец, получается!

— Ой!!!

С увесистой палкой в руках в дом вдруг ворвался Олекса:

— Держись, боярин! Где тут враги? Ничего, отобьемся!

Ратников выключил музыку:

— Ты чего, парень? На солнышке перегрелся? Не видишь — пляшем мы!

— А-а-а-а! — явно смутившись, парнишка уселся на лавку и поставил дубину в угол. — А я слышу — будто бы орет кто-то, кого-то бьют…

— Это музыка такая, Олекса, — Маша уселась рядом, успокаивающе погладила парнишку по руке. — Как у нас, в Новгородчине, — калиновый перепляс или ящерины песни, помнишь ведь?

Марьюшка поднялась, начала притопывать, прихлопывать, запела:

Сиди, сиди, Яша,

Под калиновым кустом…

Ухватила Олексу за руку:

— А ну-ка повеселись с нами!

— Ой, боярыня… стыдно мне… Да и с чего веселиться-то? Неужто сегодня праздник какой?

— А у нас каждый день — праздник! — Миша уже подскочил с наливкой, налил по стопкам:

— А ну-ка… За здоровьишко! Оп! Хорошо пошла… Еще по одной?

— Ой, хватит, хватит…

— Ну, давай, Олекса, покажи хваленый ваш калиновый перепляс!

После третьей стопки уговаривать парня уже не пришлось. Пригладив волосы — экий гарный хлопец! — Олекса прихлопнул, притопнул и принялся выделывать такие коленца, что всякие там репперы-брейкеры обзавидовались бы, ежели б увидали.

Марьюшка тоже пустилась в перепляс, а Ратников захлопал в ладоши.

— Оп, оп, оп!

А потом врубил музыку… ремикс «Бони-М».

— А ну, давайте-ка… Санни… Ай лав юу-у-у…

Наплясавшись, утомились, подхватив раскрасневшуюся супружницу, Михаил повалился на тахту, Олекса же, тяжело дыша, уселся на лавку…

— Здравствуйте! Вот не знал, что у вас тут дискотека.

В дверях стоял Артем — яркий, словно солнечный лучик, в желтой футболке и темно-голубых шортах. Стоял и щурился — бьющее в распахнутое окно солнце попадало ему прямо в глаза:

— Иду… слышу — музыка.

— А, Тема! — Маша вскочила на ноги. — Это они меня плясать учили… Садись с нами обедать.

— Так рано еще… — мальчишка похлопал ресницами. — Ты ж, Маша, сказала — за черникой сегодня пойдем.

— Пойдем, а как же?! Я ж обещала, помню…

— Привет, Артем, — Ратников поздоровался с гостем за руку и кивнул на Олексу. — Знакомься… Двоюродный племянник с Севера приехал. Он там в оленеводческом техникуме учится.

Артем снова моргнул:

— Неужто в оленеводческом?

— Шучу… Ну, в общем, знакомьтесь, его Олекса зовут…

— Очень приятно. А я — Артем.

— Только ты, Артем, тссс… никому в поселке про Олексу не говори, понял? — сделав страшные глаза, предупредил Михаил. — Есть, видишь ли, одна девчонка… в невесты к Олексе нашему набивается… вот он от нее сюда и сбежал, а та, невеста, ищет!

— Да что вы такое говорите, дядя Миша, — парнишка обидчиво нахмурился. — Неужто я скажу хоть кому-нибудь? Я же не болтун! Да и вообще, кроме Маши и вас, ни с кем особенно не общаюсь.

— А ты вот так и собрался за ягодами… в шортах?

— Так в лесу-то — сушь!

— А комары?

— Ой… — Артем озадаченно почесал затылок.

— Ладно, — Ратников хлопнул его по плечу. — У нас спрей имеется… Я вот чего думаю, Машенька… А что, если нам на Танаево озеро съездить? Черники там, говорят, тьма!

— На Танаеве-то? — задумчиво переспросила Маша. — Что-то не слышала.

— Поедем, поедем, — Михаил уже ходил по горнице кругами. — Собирайтесь! Ты, Олекса, тут пока побудь за хозяина, а мы съездим. Заодно — поищем кое-что, посидим… На Танаеве-то и искупаться можно… О! Пива заодно по пути прикупим, а то кончилось.

Яркое солнышко, проникая сквозь темно-зеленые кроны высоких сосен, рассыпалось мириадами лучистых изумрудных, голубых, янтарно-желтых брызг, таких же, как и усыпанные прошлогодней хвоей тропки, поросшие с обеих сторон густыми, отбрасывающими иссиня-черные тени папоротниками, среди которых жужжали шмели, порхали бабочки и темно-голубые, с иллюминаторами-глазами, стрекозы.